В поисках христианской свободы

Френц Реймонд

Без сомнения, старейшины ни на секунду не задумались о том, насколько глупым является такое догматичное преследование своего соверующего, и насколько оно напоминает отношение фарисеев, осудивших учеников Христа за то, что они в субботу собирали и ели пшеничные зерна. Скорее всего, их главной мыслью было проявить себя «беззаветно преданными организации».

Случай с пожилым Свидетелем Джорджем Уэстом, произошедший в 1982 году, хотя и носит несколько иной характер, иллюстрирует такое же отношение старших мужчин собрания. Джордж сотрудничал с общиной Свидетелей Иеговы в Мейнарде, штат Массачусетс. У него развился рак костей, и состояние его ухудшилось до такой степени, что его поместили в больницу с самым пессимистичным прогнозом. Голова Джорджа поддерживалась медицинским каркасом, поскольку шейные кости не выдерживали её веса.

Местные старейшины

узнали о том, что Джорджу было сделано переливание крови, и настойчиво искали встречи с ним, несмотря на его крайне тяжелое положение и протесты жены. Наконец, им удалось увидеться с ним, и при расспросах он признался, что согласился на переливание. Что его побудило к этому? Его дети от предыдущего брака, живущие на среднем западе, узнав о состоянии отца, позвонили ему и собирались навестить его в больнице. Джордж не виделся с ними со времени, когда они еще были детьми. Он согласился на переливание крови, чтобы хоть немного продлить свою жизнь и успеть повидаться с детьми, пока еще была такая возможность [447] .

447

Его история была опубликована в редакционной статье газеты Concord Monitor за 8 декабря 1984 года. Изложенных фактов никто не опроверг, да и не мог бы опровергнуть.

Джордж Уэст был лишен общения всего за несколько дней до своей смерти.

Насколько же извращенным должен быть образ мыслей, чтобы считать, что такое отношение к человеку, находящемуся на смертном одре, хоть как–то связано с проявлением христианской морали или что оно хоть сколько–то способствует сохранению «чистоты собрания»? Единственное, что этим достигается — Свидетели не смогут проводить для исключенного человека похоронную службу. Кроме того, поскольку на момент смерти человек не являлся частью организации, а принадлежал к категории «лишенных общения», то большинством Свидетелей он будет считаться недостойным воскресения. В действительности такие поступки не очищают организацию, а наносят на нее пятно позора, поскольку носят яркую окраску черствости, свойственной одержимым религиозной «чистотой» фарисеям, а не христианскому учению. Представители организации словно боятся, что если они позволят искалеченному болезнью человеку умереть без ярлыка «лишенного общения», то тем самым они совершат серьезную ошибку.

В очередной раз можно задаться справедливым вопросом: кто несет первостепенную ответственность за такое отношение? Хотя нет никакого сомнения, что советы старейшин в разных собраниях могут проявлять более или менее милосердный дух, вину за такое жесткое, безучастное отношение нельзя просто списать на отдельных служителей собрания. Частота, с которой подобные случаи происходят, и их повсеместное распространение, указывают на то, что их питает один источник.

Поскольку обо всех лишениях общения сообщают в главное управление, руководителям движения хорошо известно, что происходит на местах. Позорное обращение с Перси Хардингом еще больше подкрепляет такой вывод, поскольку все произошло практически на пороге главного управления организации.

В 1910 году двадцатилетний Перси, уроженец запада Канады, познакомился с трудами Чарльза Расселла и приблизительно за полгода прочитал около 3000 страниц его произведений. Он вышел из протестантской церкви, с которой сотрудничал до этого момента, и стал единственным Исследователем Библии в своем городе. Начав свидетельствовать, он вскоре сколотил два кружка единомышленников, проводя крещения в находящейся поблизости реке. В своем письме он сообщает:

В 1918 году я оставил работу, чтобы служить полновременным проповедником. Мой «участок» покрывал сотни квадратных миль, в основном вдоль железных дорог, с юга провинции Альберты до Тихого океана. В сельской местности я проповедовал пешком, нося с собой две небольших сумки с книгами. В некоторые дни я проходил пешком по 15–25 миль [24–40 км].

Проведя в таком служении семь лет, 25 мая 1925 года он приехал в Бруклин, чтобы служить в главном управлении Общества. Четыре года работы в штаб–квартире позволили ему своими глазами наблюдать за тем, к'aк президент Рутерфорд управлял организацией. Пребывание в Бруклине лишило Перси Хардинга многих иллюзий.

Обескураженный, в 1929 году он оставил служение в главном управлении.

Несмотря на это, он продолжал активно сотрудничать с организацией, прослужив в одном собрании Бруклина на протяжении следующих пятидесяти шести лет. О том, что случилось дальше, он пишет:

С мая 1925 до декабря 1981 года я служил в одном и том же собрании, пока меня не лишили общения за то, что я поговорил о Слове Бога с некоторыми из своих друзей. Это было невероятный и, если говорить об Обществе, постыдный спектакль. Правовой комитет получил письмо от совета старейшин из другого собрания, в котором недавно был лишен общения мой друг. Его долго расспрашивали, с кем из Свидетелей он говорил о Библии. Он уступил их напору и назвал несколько имен, среди которых было и мое. Отталкиваясь от этого письма, в котором приводились мои слова и мысли еще нескольких людей, они стали меня расспрашивать. Я ответил, что мне нечего им рассказать, поскольку я считаю свои разговоры с друзьями личным делом, которое к другим не имеет никакого отношения. Они обещали дать мне копию письма, но слова своего не сдержали.

Затем они стали задавать мне вопросы, самым важным из которых был следующий: верю ли я, что «Общество является Божьей организацией, и что оно провозглашает истину». Я ответил, что в Писании ничего не говорится о том, что Бог хотя бы однажды использовал для проповедования истины какую–нибудь организацию. Начиная с Моисея и всех пророков до Иоанна и Откровения, Бог всегда обращался с людьми по отдельности.

Старейшины провели три заседания комитета, последнее из которых проходило в Вефиле. На том заседании я был лишен общения. С речью в Зале Царства выступал Гарри Пелоян [долгое время входивший в коллектив авторов Сторожевой башни], выдвинув против меня обвинение, которое даже не упоминалось ни на одной из встреч правового комитета — обвинение в разрушении единства собрания. Исказив смысл стихов из 2 Иоанна 10, 11, он велел ста семидесяти пяти собравшимся разорвать со мной всякие отношения. После встречи все обходили меня стороной, как прокаженного.

Перси Хардинг, вскоре после лишения общения в 91–летнем возрасте.

На тот момент Перси уже исполнился 91 год, и здоровье его было неважным. Правильно ли он толковал Писание или нет, факт остается фактом: проблема возникла не из–за того, что он сеял распри в собрании, а из–за того, что доверительно поговорил с друзьями. Ни один человек в собрании не жаловался на него, никто не считал его «агитатором–пропагандистом». Расследование началось только из–за того, что старейшины другого собрания стали вмешиваться в его частные разговоры о Писании с близкими друзьями. (Сравните с обвинением против апостола Павла и его ответ в Деяниях 24:5–13.) Будучи в 1982 году на северо–востоке США, я зашел к Перси Хардингу в гости на Шестую улицу в Бруклине. Он сидел, сгорбившись в большом кресле, и выглядел хрупким, истощенным, ослабленным возрастом и болезнью человеком.

Я спрашивал себя, к'aк кому–то могло прийти в голову, что такой человек, как он, — не занимающий никакой должности в организации и не обладающий в ней никаким особенным влиянием, — представляет для нее настолько серьезную опасность, что несмотря на семьдесят лет, проведенные им в собрании, его необходимо было исключать и лишать права общаться с друзьями всей его жизни! Я подумал тогда, насколько же неуверенной и уязвимой должна чувствовать себя эта организация, чтобы в этом старом и слабом человеке увидеть серьезную для себя угрозу. Рассказывая о том, как решение об исключении повлияло на условия его жизни, Перси Хардинг пишет:

Раньше ко мне почти каждую неделю заходили две медсестры [Свидетельницы], делая для меня кое–что по дому, что я сам был выполнить не в состоянии. Что еще важнее, я мог позвонить им в случае необходимости. Поскольку 18 августа мне исполнится 92, кто знает, что может со мной произойти? После лишения общения я позвонил одной из сестер. К телефону подошел ее муж и ответил: «Энн нельзя с вами разговаривать».

Еще раз отмечу, что единственное, в чем старейшины могут меня обвинить, так это в том, что я поговорил о Библии с некоторыми своими друзьями.