В поисках идеала
Шрифт:
– Бросьте, Владимир Андреевич. Купец рассуждает по-другому. На все эти разбирательства-препирательства уйдут годы, а в результате одни юристы и разбогатеют. Десять-то копеечек получше, чем ничего с судебными расходами в придачу! Тем более, что Лев начал к каждому кредитору захаживать, убеждать, что лишь ему, из-за глубочайшего уважения, готов заплатить и двадцать копеек с рубля, только пусть считает долг закрытым.
– Уговорил?
– Почти. Так бы и выпутался, если бы не появился давний враг Цыганова – купец Илья Золотов. Историю их вражды я не знаю, известно лишь, что ненавидят они друг друга люто. Что за кошка между ними когда-то пробежала – загадка. Золотов сам начал выкупать долги Льва у кредиторов. Платил, как я слышал, те
6
1 Туалет – устаревшее.
– Ого! Вот это метод. Действенный, должно быть? – Филатову решительность неизвестного ему купца Золотова понравилась.
– Как бы не так, – покачал головой Морозцев. – Упёрся и Цыганов: сидит и из подвала своего грозит, что теперь никому ни копейки не заплатит. Казалось бы, и возраст почтенный, и здоровье уже не то, чтобы в таких условиях существовать, но нет! Третий месяц сидит и проклятия на голову Золотова и всех остальных шлёт. Илья тоже на попятную не собирается. Как месячный срок заключения к концу подходит, он новый вексель в суде предъявляет – Цыганов даже из камеры не выходит. Три уже предъявил, а сколько ещё в рукаве осталось – Богу весть! Кто кого переупрямит – время покажет.
– И вот тут на первых ролях оказалась жена? – предположил Владимир Андреевич.
– Не совсем. Хоть всё и на неё переписано, но дело-то делать надо. Юлия Егоровна Цыганова – баба, извините за прямоту, вздорная и глупая. Сама из крестьянок. Бывший помещик её пятнадцатилетнюю обрюхатил. У другой бы вся жизнь под откос, но не у этой. Старый барин свою жену выгнал и в открытую зажил с дочерью бывшего крепостного, которая ему во внучки годилась. Вот как приворожила. Потом появился Лев Цыганов – помоложе, приятной наружности, образованный, а главное – богатый. И решила Юлия, почти как в сочинении господина Пушкина, что хватит ей быть помещицей, пора стать миллионщицей. Бросила она своего старика и упорхнула с новым возлюбленным, только её и видели. Взял её Цыганов в жёны с дочерью и с дурно пахнущей репутацией, а свою благоверную, как и помещик, выгнал. И этого околдовала. Чем только она их приманивает? Зажила новоиспечённая госпожа Цыганова широко, как и муж: наряды, званые обеды, выезды на тройке лошадей к подружкам в гости. Теперь по Москве ходит только что не в трауре, да Золотова ругает. Хотя не ходит – как выезжала широко, так и продолжает, на тройке в прекрасном экипаже.
– Может у Цыганова со Золотовым из-за неё вражда началась? Может что-то было этакое, раз она на мужчин так магнетически действует? – предположил неожиданно появившийся из-за ширмы Матвей Никанорович, о котором собеседники забыли.
– Ты? Ты здесь всё время сидел? – Морозцев хлопнул себя по колену.
– Да, – просто ответил доктор. – Вы пришли, а я за ширмочку на диванчик переместился. Любопытнейшая история, Савелий Трофимович. Беседуйте, беседуйте, а я с Владимира Андреевича иголки сниму – достаточно
Захаров невозмутимо доставал иглы и складывал их в свой саквояж. Филатов даже не дёргался, на его лице застыла полуулыбка. Наконец весь инструмент был спрятан. Сыщик аккуратно, прислушиваясь к себе, сел на кушетку. Повернулся влево-вправо, чуть наклонился. Боли не было. Он удивлённо покачал головой, вздохнул и резко поднялся с такой решительностью, будто нырял в ледяную прорубь. Ничего. Только приятная истома в мышцах, да небольшая скованность в пояснице.
– Вы, господин Филатов, от резких движений воздержитесь. Также поостерегитесь находиться на сквозняках, спину держите в тепле. Не допускайте для неё температурных контрастов. Понимаю, вы сейчас наверху блаженства, но недуг никуда не делся. Неприятные ощущения вернутся, поэтому завтра процедуру надобно будет повторить, – Матвей Никанорович привычно инструктировал больного, с удовольствием наблюдая, как человек не может поверить в чудодейственный эффект его лечения. – И, само собой разумеется, никаких нагрузок на спину: тяжести не поднимать, долго не ходить и не стоять, при первой возможности присаживайтесь, а лучше принимайте полулежащую позу.
– Ну уж это решительно невозможно. Как я в полицейском управлении сие устрою? Буду, как римский патриций, возлежать в тоге на голое тело? Если б так можно было – этот мир был бы идеальным.
– Идеальным в вашем положении было бы ходить подобно кошке или собаке – на четырёх конечностях. Так нагрузка на позвоночный столб равномерно распределяется. Я же вам этого не предлагаю, – невозмутимо парировал доктор. – Что нужно делать для правильного хода лечения – мною сказано. Дальше дело за вами.
– Матвей Никанорович, дай мне честное слово, что ни о чём, здесь услышанном, никому никогда не расскажешь! – опомнился Морозцев.
– Савелий Трофимович, – укоризненно протянул Захаров. – Как вы могли подумать?
– Хорошо, хорошо. Прости, Матвей Никанорович, – купец замахал перед собой руками, словно отгонял привидение. – Нечистый попутал. Не сомневаюсь я в твоей порядочности ни на секунду.
– Вот теперь неплохо бы позавтракать, – сказал Филатов, который вдруг понял, что зверски голоден.
Компания, вслед за хозяином, переместилась в гостиную, на столе появилась принесённая утром корзина со снедью. Купец предложил коньяка, гости возражать не стали. Наконец голод был утолён и сыщик, откинувшись на спинку дивана (полулежа, как и советовал врач), спросил:
– Давайте вернёмся к делу. Если я правильно думаю, то Устин Ушаков сейчас – фактически первое лицо во всех предприятиях Цыганова. Ведёт дела в его отсутствие, распоряжается деньгами…
– Именно так, Владимир Андреевич.
– А как вы, Савелий Трофимович, думаете о причинах вражды Цыганова с Золотовым? Может, действительно, из-за женщины? Из-за Юлии? – опять встрял со своим предположением Захаров.
– Вряд ли, – купец покачал головой. – Никогда об этом ничего не слышал, и думать так не склонен. Всякое случается, конечно, но… Вряд ли.
– К делу, порученному мне, это отношения не имеет, – сказал Филатов. – Поэтому меня интересуют два вопроса. С чего вы решили, что Ушаков пропал? И зачем он вам? Молодой человек мог загулять, мог уехать по делам, которых у него, как я понял, теперь порядком прибавилось. Может он мануфактуру отправился проведать. Может отсутствует по делам этого Азиатского товарищества. В Азию подался, например.
– Нет его на фабрике – три дня назад Устин должен был приехать сюда. Сейчас ярмарка – важнейшее дело. По вопросам товарищества ему предстоит уехать через пару недель, – ответил Морозцев.
Савелий Трофимович встал и прошёлся по комнате, озадаченно потирая бороду, затем остановился напротив окна в глубокой задумчивости. Наконец, собравшись с духом, повернулся к гостям, глаз и щека Морозцева самопроизвольно подёргивались, что было, по наблюдениям сыщика, признаком душевного волнения. Купец продолжил: