В поисках Леонардо
Шрифт:
Деламару наконец удалось распрямиться.
– Благодарю за интересную беседу, – прохрипел он. – Надеюсь, мадам Дюпон, вы не будете возражать, если месье Марешаль осмотрит вашу каюту, равно как и каюту вашего, – он дернул шеей и поморщился, – кузена.
Амалия чихнула и залезла в свой ридикюльчик в поисках носового платка.
– Не могу сказать вам, что я возражаю, месье, – сказала она с самой очаровательной улыбкой. – Скорее я даже настаиваю, потому что…
Девушка вдруг побледнела, прижала руки к груди и… упала в обморок.
Рудольф заметался возле
– Кузина, – спросил германский агент тихо, – с вами все в порядке?
К ним подошел Деламар.
– Мадам плохо? – участливо осведомился он. Так участливо, что Рудольф даже пожалел, что был с ним груб. Вряд ли Деламар сумеет поквитаться с ним, Рудольфом, зато на Амалии он наверняка отыграется сполна, тем более что у него есть повод. Взгляд сыщика упал на ридикюльчик, который Амалия прижимала к себе, и неожиданно в мозгу Рудольфа мелькнула спасительная мысль. Он поднялся, многозначительно кашлянул и шепнул на ухо Деламару:
– Видите ли, моя кузина… э-э… Ей противопоказаны волнения. Дело в том, что она ждет ребенка.
Деламар сделался бледен. Марешаль с укоризной посмотрел на него. В каждом истинном французе живуч дух рыцарства, и сыщик ужаснулся, поняв, каким испытаниям подверг милейшую мадам Дюпон. Мало того, что заставил ее смотреть на труп и опознавать свой ножик для разрезания страниц, – он еще и вынудил непозволительно долго ждать, пока ее вызовут для дачи показаний. Неудивительно, что бедняжке сделалось плохо.
– Если уж вам так хочется устроить обыск ее вещей, – добавил Рудольф, – будьте так любезны, сделайте его как можно быстрее, прошу вас, потому что доктор предписал ей ложиться не позднее одиннадцати.
– Да, да, конечно… – забормотал Деламар. – Прошу вас, месье Марешаль.
Рудольф на руках отнес свою кузину в каюту и бережно уложил на кровать. Марешаль бегло осмотрел помещение и удалился, даже не обыскав Амалию.
Когда дверь за ним закрылась, мадам Дюпон повернула голову, и в ее глазах Рудольф увидел отблески по меньшей мере четырех дюжин увесистых канделябров, летящих ему в голову.
– Кузен, – мрачно сказала она, – вынуждена заметить вам, что вы отъявленный мерзавец.
– Ничего страшного, – заверил ее Рудольф, на всякий случай отступая на шаг назад, – вам все к лицу, даже беременность.
Амалия поглядела на него тяжелым взглядом, но не удержалась и прыснула.
– Не стойте там, кузен, подойдите ближе… Кстати, вы уверены, что он не найдет Леонардо, обыскивая вашу каюту?
– Нет, – коротко ответил Рудольф. – Когда я увидел в дверях физиономию месье Деламара, то сразу же понял, что дело нечисто, и перепрятал картину в надежное место. Признаться, кузина, вы меня изумили.
– Я?
– Да, вы. Надеюсь все же, что не вы это сделали.
– Вы о чем?
– О том самом, – сказал Рудольф спокойно. – Поэтому вам и надо было покинуть бильярдную.
Он засунул руку в ридикюльчик Амалии и извлек оттуда ожерелье покойной
Глава семнадцатая,
в которой кузен отрекается от кузины, после чего идет спать
– Да, это было неприятно, – призналась Амалия.
Рудольф, держа на весу нежно мерцающее ожерелье, тяжело вздохнул.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил он.
– Какой?
– Теперь уже неважно, – буркнул Рудольф.
– Кузен, – жалобно сказала Амалия, – я понятия не имею, как оно ко мне попало. Счастье мое, что я заглянула в свою сумочку и успела обнаружить эту штуковину, прежде чем начался обыск. Если бы ее нашли при мне…
– Да уж, – насмешливо отозвался Рудольф, – вам бы пришлось несладко. Деламар – очень въедливый тип, уверяю вас. – Он прищурился. – Кстати, вы все-таки уверены, что ожерелье Марии-Антуанетты вам подложили?
– А иначе откуда бы оно взялось у меня в сумочке? – сердито спросила Амалия.
Рудольф, поворачивая ожерелье то так, то эдак, любовался блеском камней.
– Странно, – бесстрастно заметил он. – Адвоката убили вашим ножом для разрезания страниц, ожерелье, которое лежало у него в сейфе, тоже оказалось у вас… и всякий раз, если верить вашим словам, вы оказываетесь ни при чем.
– Ну разумеется, кузен, это вовсе не так, – ответила Амалия, глядя на него глазами, в которых нет-нет да вспыхивали колдовские искорки. – Потому что на самом деле меня зовут Леонар Тернон, и в воровском мире я известна под кличкой Белоручка. Но вы поймали меня, кузен!
– Очень смешно, – проворчал Рудольф. – Кстати, о Белоручке никто не знает, кем он является на самом деле – мужчиной или женщиной, так что на вашем месте я бы поосторожнее шутил с такими вещами.
– Кузен, – жалобно сказала Амалия, – не делайте трагической физиономии, не то у меня случится выкидыш.
У кузена был такой вид, словно он только что обнаружил, что его галстук превратился в гремучую змею.
– Между прочим, – добила его Амалия, – исключительно по вашей вине я стала матерью в столь неподходящей момент.
– Я ничего не понимаю, – проговорил германский агент в крайней растерянности. – Вы… я…
– Только не стройте из себя оскорбленную невинность, – проворковала Амалия. – Думаю, что вы вообще обязаны на мне жениться после того, как ославили меня на весь свет.
– Я ее ославил! – вскипел агент. – А что мне было делать? Вы лежите в обмороке, в вашей сумочке улика, которая запросто может привести вас на гильотину, а этот чертов Деламар…
– Полно вам, кузен, – мягко сказала Амалия. – Конечно, я благодарна вам за то, что вы помогли мне выпутаться. И, разумеется, вы совершенно правы. Если бы Деламар или Марешаль обнаружили у меня в сумочке ожерелье, мне бы пришлось весьма несладко. Но единственное, чего я не могу понять, – зачем понадобилось подбрасывать мне вещь, которая стоит целое состояние. Вполне хватило бы и самого дешевого кольца из принадлежавших мадам Эрмелин… Нет, тут что-то не так.