В поисках смысла (сборник)
Шрифт:
А на нашем Урале по-прежнему было немеряно руды, леса, воды, а главное — крепостных крестьян. Машины так и остались дорогими игрушками, ведь и без них всё получалось… И модель петровской мануфактуры закрепилась там, с незначительными изменениями, вплоть до отмены крепостного права. Чем меньше она соответствовала вызовам времени, тем строже государство следило за ее сохранностью. Во второй половине XVIII в. в горном деле была введена система чинов, подобных армейским: маркшейдер, например, соответствовал капитану. А в 1830-е годы началась тотальная военизация: районы горного производства были выведены из-под контроля гражданской администрации, рабочих перевели на казарменное положение, приравняли к рядовым и унтер-офицерам, судили военным судом и т. д. Только бы ничего не менять!
Я не думаю, кстати, что в середине XIX в.
Вторая история: в середине 60-х годов прошлого века советское правительство озаботилось развитием автомобильной промышленности. Были призваны западные инженеры, вложены значительные средства, построен завод в Тольятти, и в 1971 г. вступила в строй первая очередь ВАЗ, выпускавшая знаменитые «копейки». В общем-то, это была отечественная версия итальянского автомобиля FIAT-124, завоевавшего в 1965 г. титул «автомобиль года». Он и в начале семидесятых смотрелся очень хорошо, и отлично продавался в Европе, потому что был дешевле западных машин того же класса. Кстати, несколько лет назад мне довелось покататься на «копейке» тех самых первых лет выпуска, когда их еще делали строго по итальянской технологии. Машина была вполне на ходу.
Только некоторые специалисты в области автостроения считают, что ВАЗ с его непомерными аппетитами и амбициями угробил будущее советского автопрома: отныне главным делом всей отрасли становилась сборка зарубежной модели, когда-то вполне успешной, но устаревавшей с каждым годом. Самостоятельные разработки по большей части так и не покидали пределов конструкторских бюро: зачем что-то менять, кроме отдельных деталей, если и так всё получается?
«Классику» всё еще продолжают выпускать, так что по нашим улицам по-прежнему бегают слегка модернизированные «фиаты» шестидесятых. Удалось наладить производство скопированной модели, но не удалось создать ту среду, которая сама порождает новые модели. Высокие импортные пошлины ограждают ВАЗ от настоящей конкуренции, правительственные гарантии «не допустить социального взрыва» ограждают завод от неминуемого по всем законам банкротства — да, в конце-то концов, ведь они же ездят, эти «шестерки» и «семерки»! Так что нам еще долго с ними жить.
А теперь немного о современности. Я не сомневаюсь, что колоссальным напряжением сил нашей стране удастся создать в Сколково или где-нибудь еще великий и современный Наукоград. У нас много талантливых людей, и ресурсов в стране достаточно, так что, вполне возможно, к 2020 году возникнет у нас своя Силиконовая долина. Может быть, она даже окажется самой силиконовой в мире — и нанотехнологии будут в ней самыми передовыми, и микросхемы самыми крупными, то есть, наоборот, мелкими. Только есть опасение, что и в 2040-м, и в 2060-м годах она так и останется Силиконовой долиной образца 2020-го с незначительными изменениями. А Запад к тому моменту может пойти в каком-то совершенно другом направлении — как мы уже выходили на первое место по выплавке чугуна, чтобы понять: не количество чугуна отныне служит главным показателем прогресса.
Я открою один маленький секрет: английские короли не дарили своим промышленникам паровых машин, итальянский парламент не обсуждал на заседаниях дизайн «фиата». Если у нас новшества приходится вводить волевым актом власти — в этом есть какая-то искусственность. Такой акт заставляет чиновников повсеместно насаждать определенную форму (брить бороды, сажать картофель или кукурузу, проводить всеобщую компьютеризацию и т. д.), потому что за нее легко отчитаться, ее легко оградить от покушения несмысленных граждан. Гораздо сложнее создать для людей условия, в которых им самим будет выгодно сажать то, что лучше всего растет в данной местности, и вводить те технологии, которые будут наиболее эффективны завтра (а не позавчера, как у нас часто бывает). И поддержать тех, кто это делает, а не душить их то проверками, то налогами, то директивами.
Вот, ввели у нас загранпаспорта нового образца, с чипами — повышается надежность, упрощается процедура пересечения границы. Явный прогресс. Мои жена и сын подали заявления на такой паспорт… Да, в теории заполнять анкету можно на сайте —
Притом услуга платная — 2500 рублей со взрослого. Любая организация, перед дверями которой уже к рассвету выстроилась очередь из желающих заплатить такие деньги, срочно бы наняла еще двух-трех таких же девочек, а еще лучше — дала людям возможность самим заполнить анкеты в интернете. Вообще, в большинстве стран мира эта операция занимает ровно столько времени, сколько она самом деле занимает, паспорт иногда вообще по почте потом присылают.
Может быть, прежде технической модернизации паспортов следовало бы модернизировать процедуру их выдачи? Да и вообще задуматься о том, сколько сил, времени и денег, которые можно было бы пустить на модернизацию, тратит наш человек на вот такую вот ерунду? Модели есть: в США, где бюрократии тоже палец в рот не клади, еще в 1980-м году был принят «Акт о снижении бумагооборота» — закон, определяющий, какие анкеты чиновник вправе заставить гражданина заполнять, и как он затем должен обращаться с этими данными. И существует специальная служба, которая отслеживает: не слишком ли «кошмарит» чиновничество своих граждан и предпринимателей этими бесконечными формами, причем не только в Силиконовой долине или на горных заводах, а везде.
Разруха начинается в головах, как учил профессор Преображенский. То же самое относится и к модернизации, и прежде всего — в головах чиновничьих. А уж инженеры и ученые подтянутся, в этом можно не сомневаться.
35. Общество потребления детей
Однажды меня обвинили в педофилии. Это было, когда я вывесил в интернете фотографию своего шестилетнего сына — он был изображен на пляже в одних трусиках, и смотрелся действительно очень симпатично. Я решил было, что нарвался на отзыв маньяка, но… потом я наткнулся на такое же обвинение в адрес замечательного писателя Вл. Крапивина, причем прозвучало оно на православном форуме. Дескать, он описывал купающихся детей (опять-таки в трусиках), и получились они у него слишком привлекательными.
Я задумался тогда: что тогда вообще останется от мировой культуры, если подвергнуть ее строгой антипедофильской цензуре? Все эти скульптуры мальчиков, вынимающих занозу, или фрески с херувимами — на них ведь даже трусиков нет. А, к примеру, стихи Саши Черного про компанию чижа, зайца и карася, обсуждающих необычное для них строение человеческого тела? Они ведь смотрят, как «голые детишки с визгом плещутся водой» — так они что, тоже все педофилы, вместе с поэтом?
Почему вообще сыплются все эти обвинения и подозрения в педофилии по малейшему поводу? Речь, разумеется, не идет о тех реальных (и, к сожалению, куда более частых, чем мы привыкли думать) случаях совращения детей, которые действительно должны приводить к суду и реальным срокам заключения, не о настоящей порнографии с участием детей. Все это должно пресекаться, и теперь, слава Богу, наши правоохранительные органы об этом действительно вспомнили, с большим, надо сказать, опозданием. Но откуда такое пристальное внимание к самой проблеме, почему на борьбу с ней, как в свое время с троцкизмом, поднимается к месту и не к месту ретивая общественность?
Современное западное общество, к которому и мы, по сути, принадлежим, хоть и с немалыми оговорками, вдруг осознало простую вещь: главный его двигатель — потребление, а главный стимул для потребления — секс. Девушки и парни с роскошными формами и призывными взорами рекламируют все, что угодно. Престижное авто уже неотделимо от блондинки в купальнике, ноги от ушей, туфли на шпильках — но и не только авто, приглядитесь сами к плакатам. Сексуальный подтекст в современной рекламе — это как острые приправы в азиатской кухне: непривычному человеку и в рот взять нельзя, а ценители уже без них обойтись просто не могут, пресно им покажется. И они добавляют и добавляют перца, так, что аж рот горит… вкусно! Ах, как вкусно!