В поисках солнца

Берестова Мария

Дерек уронил ладони на столешницу, вперил в противника испытующий взгляд и с сомнением отметил, с трудом подавляя злость и не позволяя ей проявиться в ровном холодном голосе:

— Что-то уж очень гладко стелите, господин Михар. Я и без того у вас на крючке — к чему эти игры в якобы равенство?

«Умён!» — с большим удовольствием отметил Михар, смотря уже на Дерека как на вполне состоявшееся приобретение и наслаждаясь тем, что приобретение это весьма ценно. Все исполнители как исполнители, а этот — с норовом!

— Не настолько

уж мы и неравны, Деркэн, — парировал он, но всякое дружелюбие исчезло из его тона, когда он холодно отметил: — Не ваш же дружок додумался, как довести мою дочь до такого состояния.

В этом замечании ощутимо звучала скрытая угроза; Дерек поднял руки ладонями вверх и, безотчётно пародируя собеседника, совершенно его интонациями воскликнул:

— Помилуйте! Не я впутал в эти дела женщин!

Взгляд Михара сверкнул, обещая неприятности.

Почуяв, что перегнул палку, Дерек всё же сдался и свернул на тот путь, которого так старался избегать сегодня, и машинально провернул привычную пантомиму: показательно вздохнул, полохматил себе волосы, покорчил выразительные недовольные рожи, в конце концов, уронил голову на лежащие на столешнице руки и оттуда глухо заявил:

— Всё, всё, я тих и смирен!

Смерив его макушку задумчивым взглядом, Михар неожиданно спросил:

— Кому, вы говорите, вы сдали вашу манеру в аренду? — и, с трудом давя улыбку, отметил: — Кажется, вам её вернули досрочно.

Его это шутовство весьма забавляло и развлекало, и он был весьма доволен, что Дерек снова вернулся именно к этой стратегии: наблюдать её было в высшей степени интересно.

Кинув на собеседника удивлённый взгляд, Дерек выпрямился; уголки его губ задрожали — и вдруг он и вовсе рассмеялся.

«А, пропадай всё на свете!» — лихо решил он. Сколько, в конце концов, можно было бояться? Ну не мог, в самом же деле, не мог этот идиотский анжелец быть страшнее Грэхарда!

Дело-то, конечно, было не в том, кто там страшнее — Михар или Грэхард — дело-то заключалось в том, что теперь-то Дереку было, что терять. Поэтому и боялся он гораздо сильнее, чем в ньонский период своей жизни, — боялся за Райтэна, за Магрэнь, за Илмарта и Олив, за Кайтэнь и тётушку, одним словом — за всех, кто успел стать ему дорог.

— Как всё-таки забавно сложилось! — отсмеявшись, пояснил своё веселье Дерек. — Вы хотели выиграть Райтэна через брак — а в итоге чуть не проиграли дочь, потому что не учли меня, — лицо Михара закаменело, показывая, что Дерек ходит по краю, — однако ж, из-за меня встав перед необходимостью вытащить из интриги дочь, вы заодно и меня затянули, приобретя тем и Райтэна, наконец!

Он с чувством поаплодировал, серьёзно кивая самому себе.

— Ну что ж, в интриге такого уровня и проиграть не стыдно, — резюмировал он и неожиданно перешёл к деловитому тону, наклоняясь вперёд: — Ну, где там ваш договор? Что, подписывать кровью будем?

Михару пришлось призвать

всё своё самообладание, чтобы не рассмеяться: он впервые видел, чтобы человек, попавший в такое положение, в какое попал теперь Дерек, обыгрывал собственное поражение с таким азартным весельем. Возможно, в какой-то другой ситуации Михар предположил бы, что противник просто слишком глуп и не понимает, что поставлено на карту; но он уже убедился несомненно в том, что Дерек прекрасно понимает всё то, что не сказано, и умеет оценивать ситуацию трезво, видя на несколько уровней вглубь.

Михар в упор не замечал, что Дереку вовсе не весело, и что он не нарочно и не осознанно выстраивает такую манеру; Михар не замечал, что Дерек находится в глубокой, отчаянной истерике, что его показное веселье — не более чем выученная защитная реакция. Защитная реакция, которая выработалась у человека, который постоянно боялся, что его ударят, и научился быть смешным, чтобы его не били.

Не увидев всей этой подоплёки, Михар решил, что имеет дело с осознанной тщательно контролируемой стратегией. Для умения веселиться в таком положении требовалось незаурядное мужество; и это вызывало безотчётное уважение.

— Помилуйте, Деркэн! — выразил он это уважение переходом на лёгкий тон. — Я же вас не покупаю, в самом-то деле!

— Слава тебе, Господи! — с чувством воскликнул Дерек, после чего уточнил с подозрением: — И каковы тогда, наконец, ваши условия?

Михар задумчиво постучал пальцами по столешнице и спокойно пояснил:

— Я позволяю вашему другу развестись с моей дочерью без каких-либо последствий, а вы взамен начинаете работать на мои проекты.

Дерек постучал себя пальцами по щеке и деловито уточнил:

— Каменный уголь?

Михар улыбнулся уголками губ:

— Дался он вам!

С самым серьёзным выражением лица Дерек заявил:

— Да я вообще во всё это ввязался лишь для того, чтобы сбыть его вам, наконец! — и добил, выпятив грудь и с благородным пафосом в голосе заявив: — Всё — ради угля!

Три секунду понадобилось Михару для того, чтобы сокрушительно проиграть в борьбе с самим собой: он всё-таки не выдержал и рассмеялся.

Дерек позволил себе фыркнуть, отмечая тем нечаянную победу. Проверенная временем стратегия снова сработала без осечек: страшный и сильный человек был нейтрализован.

Отсмеявшись, Михар вытер уголки глаз и со смесью восхищения и досады воскликнул:

— Как это у вас всё-таки получается так легко!

С постным выражением лица Дерек ответил:

— Опыт работы скоморохом.

Михар, совершенно не заметивший то, с какой горечью это было произнесено, поперхнулся очередной порцией смеха от неожиданности, но всё же сумел в этот раз овладеть собой.

— Богатый опыт, — с большой злостью в голосе вдруг продолжил развивать свою мысль Дерек. — Внушительный, — с яростью выдохнул он. — Разнообразный, — его, определённо, несло.