В поисках солнца

Берестова Мария

— Несимметричная угроза, — наконец, раздумчиво выговорил он.

В ответ на угрозу Руби Михару следовало высказать угрозу Райтэну — это было бы логичным и грамотным ходом.

— Ну, ну! — отмахнулся Михар. — Если я вздумаю угрожать вашему другу, я больше потеряю, чем выиграю.

— Брату, — спокойно поправил Дерек, глядя на противника внимательно и испытующе. — Он мой брат.

— Тем более.

— Тем более, — кивнул Дерек, прочно уходя в себя.

Было очевидно, что у Михара был целый веер способов давления на него — и, угрожая Руби, Дерек, прямо

скажем, осознанно подставлялся. Ему хотелось здраво оценить уровень опасности, который грозит и ему, и его близким в сложившейся ситуации. Из того, что он знал о противнике, он ожидал логичного и симметричного ответа. Отказ Михара играть по этим правилам мог означать несколько вещей.

Во-первых, он мог полагать, что Дерек не стоит того, чтобы связываться с роднёй Райтэна — а любые угрозы Райтэну, однозначно, выводили его на конфликт с Тогнарами вообще. «С другой стороны, — подумалось Дереку, — Райтэн уже связан по рукам и ногам этим браком, что тут угрожать? Михару нашлось бы, чем и как давить».

Этот вывод неизбежно выводил Дерека на вторую ветку вариантов: Михару дорога дочь, и вся нынешняя вербовка затеяна именно ради неё. Та польза, которую Дерек может принести как аналитик или как агент поддержки Тогнаров, — это вторичная выгода, которую глупо было бы упускать, но главная и центральная задача противника… тут мысль обрывалась.

Он должен сделать для Руби — что?

Если речь идёт о разводе, то явно не наладить отношения с Райтэном. И едва ли Михар планирует пристроить дочку за него, Дерека, или, тем паче, за Илмарта. Оставить Руби как агента влияния? Глупо, она разве что через Тэнь только и может что-то сделать…

В то, как видел ситуацию Дерек, никак не вписывалось желание Михара оставить дочь в университете — и, тем более, в их кружке картографов. Не враг же он ей, в самом деле, чтобы запихивать её в столь очевидно враждебно настроенное общество!..

«Враждебное», — вдруг замер Дерек — и догадался.

Руби привязалась к ним по-настоящему — но своей интригой не оставила себе никаких прав на ответную симпатию.

И Михар, несмотря на все свои многочисленные рычаги давления, не мог здесь ничем помочь дочери: нельзя заставить любить, как ни дави. Даже, скорее, чем больше давишь — тем меньше шансов остаётся на любовь.

«Я больше потеряю, чем выиграю», — слова Михара заиграли для Дерека новыми красками. Он не может давить, потому что задавленный, принуждённый Дерек будет выдавать в ответ ненависть и презрение — и эти ненависть и презрение будут распространяться и на Руби.

«Эк его повязало собственной интригой», — подумал Дерек не со злорадством, а скорее даже с некоторым сочувствием. Он увидел в этот момент, как из-под холодной маски проступает обеспокоенный отец, — и из политика Михар в его глазах возрос до человека.

Забывшись, Дерек так глубоко ушёл в свои размышления, что встал и принялся расхаживать ко кабинету, время от времени взмахивая руками в такт своим мыслям.

«Но что я могу? — сам себя вопросил он растерянно. — Разве Тэн простит ей? Не говоря уж об Илмарте!»

В

его представлении, дело виделось весьма безнадёжным. Положим, он сам не испытывал к Руби ненависти — особенно теперь, с учётом того открытия, что её отношение к ним не исчерпывалось рамками заведённой интриги. Он скорее даже сочувствовал ей теперь, отчётливо вообразив, как тяжело ей пришлось, когда она угодила в эту ловушку — своими же руками вырытую ловушку.

«Допустим, — продолжал сам в себе он. — Тэн великодушен; он может простить, если поверит ей. Но Ил?»

Он не настолько хорошо знал Илмарта, и не был уверен, как он себя поведёт.

— Хорошо, — наконец, решился Дерек, разворачиваясь к столу и вставая перед ним, сложив руки на груди. — Хорошо, — повторил он, — я попытаюсь. Но вы ведь понимаете, что я не могу ничего обещать?

Михар, который наблюдал за его метаниями с большим интересом и легко считывал его сомнения с его лица, кивнул, складывая ладони перед собой домиком.

— Пф! — со смешком фыркнув, Дерек опустился на свой стул и уточнил: — Выходит, я остаюсь в Кармидере?

Михар невозмутимо переспросил:

— А вы планировали переезд?

Дерек покачал головой.

— Ладно, — вернулся он к конструктиву, — давайте обсудим предметно, что именно за дела вы хотите мне поручить.

Михар вежливо приподнял брови и отметил:

— Для этого было бы неплохо, чтобы вы сперва рассказали, что вы, вообще, умеете.

Посмотрев на него открыто и весело, Дерек рассмеялся, затем отмахнулся:

— Ну, например, я умею вырывать зубы и читать проповеди. Это безнадёжно, — махнул он рукой. — Проще вам сказать, что вам надо.

— Даже так? — был немало удивлён Михар — и достал заранее подготовленную папку.

Первыми на стол легли различные административные задачи, касающиеся управления Ан-Фило. Спустя час активных дебатов Михар понял, что его новое приобретение можно хоть сейчас оставлять вместо себя за главного — ладно, не хоть сейчас, тут он махнул, но спустя годик, как разберётся в делах всерьёз…

Решив повысить ставки, Михар достал планы своей работы на законодательном поприще — и был изрядно потрясён. Потому что Дерек, совершенно забывшись и с головой уйдя в работу, принялся весьма эмоционально и красочно критиковать те или иные положения и выдвигать те или иные весьма дельные предложения.

— Бунты! Бунты, вот что нас ждёт при таком раскладе! — нависнув над столом с документами, чуть ли не брызгал слюной он, негодуя на какой-то черновой проект, который, признаться, и сам Михар полагал весьма слабым.

— И что вы предлагаете как альтернативу? — с живым любопытством переспросил он.

Дерек грузно сел, задумался, вцепившись себе в волосы, и, наконец, признался:

— Да рогр его знает!

Михар хмыкнул; Дерек рассмеялся.

— Я даже жалею, — признался вдруг Михар, — что обещался не раскапывать ваше прошлое. Вы там явно не скоморохом подрабатывали, — вызвав веселье Дерека, отметил он, а затем задумчиво прибавил: — Ну, ежели только скоморохом при монаршей персоне…