В поисках солнца
Шрифт:
Дерек уныло размышлял о том, что придётся, видимо, нанимать телохранителей. А лучше и вообще окопаться в университете и не вылезать из него. Глядишь, Михар о нём и забудет. Грэхард же вон забыл, а тот-то куда как более мстителен и вспыльчив был.
Они уже с полчаса как выехали за границу города, и Магрэнь, наконец, убедилась, что «хвост» отстал и, вероятно, возвращается теперь назад для доклада.
Дёрнув за шнурок, она велела остановиться.
— Я поеду дальше, чтобы он потерял след и преследовал меня, — объяснила она нюансы своего плана, — а ты ступай подальше от
— У тебя будут из-за этого неприятности, — мрачно отметил он, недовольный таким вариантом плана.
— Дерри, — она ослепительно улыбнулась, — ну уж свои проблемы с собственным женихом я точно в состоянии решить!
Он выразительно вскинул брови: мол, ну да, ну да, расскажи мне тут!
Она, изящно выпрямившись, изобразила собой королеву.
Он возвёл глаза к потолку.
Она вздохнула.
— Как знаешь, — наконец, сухо согласился он, открывая дверцу и выходя.
Её накрыло острое в своей мучительности осознание: это последняя их встреча наедине, а может, и вообще — последняя встреча. Даже если они и пересекутся однажды в Кармидере на бальном сезоне — у них уже не будет возможности говорить так, как сейчас.
Она теряла его сейчас и навсегда: живого, настоящего, тёплого…
— Дер! — она высунулась за ним следом, и в голосе её слышалась боль.
Он обернулся и встретил её серьёзный и глубокий взгляд.
Ей нужно было так много сказать ему — так много того, что она никогда ему не говорила! Никогда не говорила, хотя было столько возможностей…
— Я хотела сказать… — она замялась, на миг опустила глаза, потом подняла их снова: — С тобой я была лучшей версией себя, — попыталась она выразить то, что теперь разрывало ей сердце на части.
Она никогда, ни с одним мужчиной в своей жизни не была такой, какой была с ним. Всем она демонстрировала тот яркий, сильный образ, который сама и придумала; а Дерек один смотрел сквозь этот образ и видел её настоящую — и отказывался иметь дело не с ней-настоящей.
Именно в отношениях с ним она впервые осмелилась быть собой.
Именно благодаря ему она поняла, что её можно любить — такой, какая она есть, а не такой, какую она придумала.
На губах его заиграла тёплая понимающая улыбка; плечи его расслабленно опустились.
— Рэнь, — проникновенно ответил он, — тебе не нужен я, чтобы быть лучшей версией себя. Ты уже и есть лучшая версия себя, — убеждённо утвердил он.
Она дрогнула; спустила ноги и спрыгнула на землю.
— Нет, я хочу сказать… — она закусила губу, пытаясь подобрать слова. — Ты совершенно необыкновенный человек, Дерек! — высказала она. — В тебе так много света и искренности, что рядом с тобой все светлеют и становятся настоящими…
Он опёрся плечом на колесо кареты и с сентиментальной усмешкой подавил чуть не вырвавшееся из него: «Поехали со мной?»
Призрак Эсны встал перед его внутренним взором в полный рост; настолько живой, полнокровный и яркий призрак, как будто он говорил с нею только вчера.
— Почему женщинам так нравятся драматичные прощания? — риторически вопросил он.
Она
Ей сделалось за него настолько больно, что она, кажется, согласилась бы бежать теперь с ним, если бы он всё-таки предложил, — но он не предложил, потому что в сложившихся обстоятельствах это было бы безумием. Он не был морально готов на убийство — а как ещё остановить в такой ситуации Михара от мести, не знал.
Умом Магрэнь тоже всё это понимала; более того, её план по спасению Дерека предполагал, что теперь ей нужно взять удар на себя и выбить из Михара отказ от кровожадных планов. Ей нужно было охладить и успокоить Михара, а не подстегнуть его гнев своим побегом.
Смятение её, однако, ясно отражалось на её лице.
Ей показалось в этот момент, что, если теперь она потеряет Дерека — она потеряет саму себя.
Он догадался, что она хочет сказать, ещё до того, как она начала говорить, — потому что он уже видел однажды точно такое же выражение на другом дорогом ему лице.
— Я… — начала было произносить Магрэнь, но он сухо перебил:
— Не любишь меня, Рэнь. — Она осеклась под его взглядом, полном спокойного сожаления. — Тебе просто ужасно не хватает тепла.
С этими словами он сделал шаг к ней и обнял её крепко и уверенно. Высказанная им мысль потрясла её, и она вжалась в него всем телом — в поисках того самого тепла.
Он дышал спокойно и размеренно, и она сама успокаивалась рядом с ним.
— Но ты просто не понимаешь пока, сколько тепла скрыто в тебе самой, — спустя минуту продолжил развивать свою идею он, а затем отстранился и сделал шаг от неё.
— Тебе не нужен я, — повторил он уверенно, — ты уже — лучшая версия себя, и всё так необходимое тебе тепло имеется внутри тебя самой.
Он говорил тоном, которого она никогда не слышала у него раньше; что-то в его мимике, в его взгляде, в его осанке изменилось неуловимо — как будто она не видела его несколько лет, как будто он успел стать другим человеком. Это не был тот Дерек, к которому она привыкла, которого она целовала, с которым они вместе шутили и флиртовали, предавались любовным утехам и дразнили друг друга. Это был Дерек, которого она совсем не знала, и чьи простые и уверенные слова давали ей опору, смысл и покой.
Вдруг в глазах его зажглись озорные искорки; он улыбнулся весело и легко, и старым шутливым тоном сказал:
— И, клянусь честью, Рэнь, у Аренсэна нет против тебя ни единого шанса. Ты ещё увидишь его однажды у своих ног, изнывающим от любви, — весело предрёк он, снова шагнул к ней, порывисто обнял, оставил беглый поцелуй на её виске и, ещё разок поймав на прощанье её взгляд и улыбнувшись, развернулся и лёгкой пружинистой походкой отправился в южном направлении.
Она так и не смогла ничего сказать, и некоторое время ещё смотрела ему вослед, а после вернулась в карету, вжалась в угол сидения и прикрыла глаза.