В поисках Тартарии: Перстень Искандера
Шрифт:
Оконечности города не так правильно застроены и не отличаются чистотой, они даже грязны. Ставрополь имеет отчасти вид военного города; в нем живет со своим штабом заведующий всеми здешними войсками.
В описываемое мною время должность эту занимал генерал Евдокимов – герой последней кавказской войны. Он споспешествовал к изгнанию восставших в турецкие владения и был исполнителем строгих мер, употребленных при этом. Сын солдата, Евдокимов начал службу с низших военных чинов, дослужился до звания главнокомандующего и получил графское достоинство.
Между
Дополнение, найденное в раме картины:
… Поднявшись по этой улице до почтовой станции, я встретился со смотрителем. Рассказал ему о случившемся со мной по пути и о благодарном ногайском старейшине, возвратившем утерянную почту. Радости смотрителя не было придела. Тотчас он распорядился отправить гонца на станцию Астаны, дабы вызволить провинившегося почтальона. Меня же позвал к себе на обед.
Мы разместились на крытой мансарде, выходящей в сад. Стоит отметить, что в эту пору в Санкт-Петербурге и носу не высунешь из теплых апартаментов без пальто. Зрели плоды, местами росли ухоженные цветочные клумбы. Именно эти клумбы выделяли жилище почтового смотрителя от прочих стоящих рядом. Кроме того, фасон хоть и служилого, но пошитого на заказ камзола смотрителя, показывал в нем европейского человека, старающегося идти в ногу со временем. Если бы я не знал, что Федор Емельянович служит на почте, подумал бы, как передо мной торговец сладостями из Австрии.
К нашей трапезе присоединились господа из соседних контор, которым было интересно посмотреть на человека, прибывшего из столицы. Здесь был секретарь Семена Емельяновича, помощник коменданта крепости, ныне более исполняющий обязанности жандарма и местный фельдшер. О последнем хочу поговорить особо, поскольку впоследствии мы сдружились. Его звали Петром Александровичем, прибыл сюда после окончания института, из Петербурга, лет десть назад. Странного в нем было много даже с первого взгляда, начиная от необычного назначения в столь далекий гарнизон, как он утверждал, по собственному желанию, и оканчивая отсутствием у него на лице растительности. Для человека средних лет, проживающего в казачьих станицах, то дело было неслыханное.
Наблюдая, как перед обедом он деловито давал поручения своему помощнику Федору, я удивлялся: понапрасну грамотный человек прозябает здесь, в дальнем гарнизоне.
Поначалу несколько встревожил его бледноватый внешний вид. Зато собеседником он оказался преинтересным. Кроме своей специальности, он был человеком, сведущим во многих науках, и придерживался весьма прогрессивных взглядов. Он похвастался, как в этом году Ставрополь соединили телеграфной линией с Петербургом, и видел в том большое свершение как для страны, так для мира в целом. Так, по его разумению, данная ветка соединяет континенты. По ней пойдут сигналы общения из Европы в Индию и обратно. Таким образом, захолустный казарменный городок вскоре примет важное политическое значение.
После обеда я рассказал смотрителю о необходимости встретиться с неким господином Аль-Аль.
– По какой надобности? – насторожился Семен Емельянович, пристально разглядывая меня.
Говорить о письме с императорской печатью я не
– Я следовал из Петербурга в свите великого князя Михаила Николаевича. Несколько отстав по дороге, я держу путь в Тифлис. Сказали, что господин Аль-Аль хорошо знает дорогу до Тифлиса. Хочу, чтобы он порекомендовал места для ночлега и людей в сопровождение.
По всему виду смотрителя было ясно, как ему не нравится эта тема. Услышав мои оправдания, он смягчился.
– Недавно Аль-Аль был разоблачен в заговоре и тайном пособничестве разбойникам. Он арестован и дожидается казни.
Я оторопел, но, припоминая слова старейшины, начал понимать, что дело предо мной предстоит нечистое.
Споры с помощником коменданта крепости о встрече с заключенным Аль-Аль ни к чему не привели. Неожиданно помощь оказал фельдшер Петр Александрович. Он слышал часть нашего разгоревшегося спора и тайком от коменданта согласился взять меня с собой в темницу. У него самого было дело по осмотру здоровья Аль-Аль, поскольку после проведенных над ним пыток было опасение, что до казни он не доживет.
– Что такого натворил этот Аль-Аль? – удивлялся я.
На это шедший со мною Петр Александрович пояснил, что в последнее время разбойничьи похождения, более характерные для поместных станиц, стали происходить и ближе к городу. А недавно и вовсе произошла серия краж в имениях. Грабители интересовались преимущественно кольцами и перстнями, зачастую оставляя без внимания векселя и ценные бумаги. При этом было замечено, что на каждом обворованном месте находились птичьи следы и перья ворона. По городу прошла молва, что это орудуют нечистые силы, а грабители способны превращаться в птиц! В конечном итоге следствие привело в пристанище кочевого старосты Аль-Аль. При обыске кроме части награбленных колец была найдена переписка с приграничными государствами.
Нас сопроводили в здание крепостной гауптвахты, где содержался наш пленник. Городская тюрьма была переполнена конвойными арестантами, направляемыми на каторгу. Петр объяснил, это обычное дело для степи. К тому же, там важного свидетеля удобнее пытать.
Вид Аль-Аль был действительно ужасающий. По пути фельдшер пытался рассказать виды изуверств, примененных к арестанту, но я старался не слушать его.
Петр Александрович разбудил моего адресанта и влил в него некоторые капли, принесенные с собой.
– Дал ему одурманивающее, дабы снять боли. Теперь он сможет с Вами разговаривать.
Фельдшер отошел подальше и под локоть сопроводил к дальнему углу комнаты конвоира, выделенного нам. Я был очень признателен ему за проявленную деликатность и тогда еще не понимал мотивов его действий.
Наклонившись к арестанту, я осторожно, не подавая виду конвоиру, достал из кармана письмо и протянул бедолаге.
– Я слаб, прочитаешь после сам! – еле слышно прохрипел тот. – Я догадываюсь, что там велено. Из-за этого недошедшего письма я попал сюда. Кто-то смотрел через руку пишущего.