В поисках Тартарии: Перстень Искандера
Шрифт:
– Как ты думаешь, это судьба?
– Судьба? – переспросил я. – Наша встреча определенно имеет космический смысл…
Она рассмеялась.
– Другая судьба, дурачок влюбленный! Такая, вот – быть захороненной царицей, а через сотни лет прыщавые школьники сквозь стекло будут пялиться на твои останки.
Подловила. Прекрасно понимала: мы говорим об одной шутке судьбы.
– Смотрю я на тебя и вспоминаю наши школьные годы, – пытаясь сгладить неудобный эпитет об увлеченности ей, подбирал колкости в ответ. – Ты такая
– А ты все такой же романтик.
– И это плохо?
– А кто говорит о плохом? – она подошла ко мне и похлопала по плечу. – Расслабься, Влад. Я шучу. Поужинаем после поисков?
– Несомненно, если муж не будет против! – я обрадовался, что первый шаг она сделала сама. Неловко предлагать совместный вечер замужней женщине, хоть и свой школьной любви.
– Он сегодня допоздна на службе, – Оксана посмотрела вновь на стекло перед нами. – Страшная она, эта царица.
– Ей на твое мнение все равно. И тем более – это не останки царицы, а ее украшения.
Она показала пальцем чуть в сторону. В указанном направлении располагался стенд с фотографиями раскопок. Среди прочего экспедиционного снаряжения были фотографии мумии.
– Не хотела бы такой судьбы.
– А как сложилась твоя судьба за это десятилетие?
Мы отошли в дальний угол выставочного зала. Здесь размещалась утварь обычного жилища скифов. Вернее, наше современное представление об их жизни.
В зал зашла еще одна пара. Дедушка с девочкой лет десяти, внучкой, наверное. Они прошли к наконечникам стрел.
– Все, как у всех, – расплывчато протянула Оксана. – Институт, работа не по специальности.
– Вроде ты на юриста училась?
– Было дело.
– А ты вроде на медицинский собирался? Помню, латынь учил на переменах.
– Solis ius, – сумничал я. – «Все правильно», но не случилось. В итоге поступил в Москву аа менеджера издательского дела.
– О как… Тоже не по специальности. Оно и к лучшему – звучит скучно. Тебе не нравится то, чем ты занимаешься сейчас.
– Кто сказал? – удивился я такому выводу и с изумлением посмотрел на Оксану.
– Ты сам. Минут десять назад.
– Ты коверкаешь мои слова.
– А ты коверкаешь русский язык. Я переиначиваю слова или неверно интерпретирую их.
– Вот. Наверное, поэтому из меня не получился популярный репортер. Как не хватало твоих грамматических советов!
– Они последний раз помогли, кажется, когда ты сдавал ЕГЭ по русскому языку.
– Я за то тебе безумно благодарен! Получил нужные балы для поступления.
– Обращайтесь, еще помогу! – она мило улыбнулась, и мы направились к выходу из зала.
– Почему до сих пор не обзавелись детьми? – настоял на вопросе о ее личной жизни. Она старательно избегает откровенности.
– Детей пока нет, – девушка посмотрела с вызовом. – Не уверена в будущем.
Я отвел взгляд за нее, туда, где дедушка с внучкой
– Деда, а что это значит? – озорным голоском поинтересовалось дитя.
– Символы такие, Дань. Люди раньше не умели писать. Вот, символы рисовали.
– Они что, глупые были? Писать не умели?
– Отчего ж… Умные. Но мыслили по-другому…
«Мыслили по-другому» – зацепилось в голове.
Я мыслю, как разбойник, в попытках найти украденный неликвид. Будто бы кто-то сознательно его прячет. Остается копаться в карманах оставленного тулупа или перерывать сокрытое под подушкой. Был ли Аль-Аль разбойником? Причастен ли фельдшер Петр Александрович к тому заговору ногайцев? Тем более камень Верещагин хотел вернуть неспроста, об истинной причине не указал. Значит, не просто так Аль-Аль прятал вещь. И не продал ее, не отдал кому. Все были уверены в том, что эта вещь будет использована по назначению нужным человеком. Правильно полагать, того не случилось, поскольку разразились войны в Средней Азии.
Не дождавшись реакции на свои слова, Оксана обернулась вслед за моим взором.
"Что там за экспонат?" – шепнул я на ушко. В обороте головы особо близко стала ее открывшаяся нежная шея и аккуратные маленькие ушки. Чуть приблизился к ней, чтобы мои слова не отвлекали дедушку от пояснений.
Оксана вновь повернулась ко мне, и наши носы почти соприкоснулись.
– Это фотографии гробницы с солярными символами, – шепотом ответила она.
Волнительное дыхание обуяло все мое тело. Возможно, даже щеки порозовели, и я от смущения на мгновение зажмурил глаза.
– От тебя пахнет дынькой, – она улыбнулась.
– Не удержался от мороженого по пути сюда.
– Я бы не отказалась! – она сделала шаг назад, создавая, между нами, расстояние приличия.
Девочка обернулась к нам. Возможно, она услышала обрывки фразы, похожей на ее имя. Именно такие вещи люди лучше всего улавливают.
Я поймал ее любопытный взгляд и резко повернулся, делая вид, что рассматриваю текстуру рубахи хлебопашцев. Ах, как ровно и аккуратно они шили сотни лет назад! И это без машин и автоматов!
Так, вдоль стеночки, рассматривая экспонаты зала, против часовой стрелочки я попятился к стендам с солярными символами.
Дедушка с внучкой напротив устремились к центру зала, где мы недавно рассматривали сарматские бусинки.
– Это Мавзолей аланского правителя XI века, найденный и перевезенный сюда в середине прошлого века, – пояснила Оксана.
Я приковал все свое внимание на текстуру оформления узоров каменных глыб. Они смутно напоминали узоры, отпечатавшиеся на кровавой ткани обернутого дневника Верещагина. Круг и отходящие от него три дороги. В данном случае это три креста, знак мог не полностью отпечататься на рубахе. Та утерянная реликвия имела на себе подобные символы!