В поисках заклятия
Шрифт:
Направив Одина к краю одной из широких проток с мутной водой, отделявшей остров Эксе от берега, Джон стал наблюдать за людским потоком, выливавшимся из Западных ворот. Пешие, или с ручными тележками, некоторые верхом на ослах или лошадях, люди использовали шаткий деревянный пешеходный мостик, перекинутый через реку и заросшее травой болото, чтобы перебраться на другой берег. Крупному транспорту, такому, как воловьи упряжки с огромными деревянными колесами, а также всадникам, приходилось переходить реку вброд — до этих мест еще доходила
Взгляд коронера переметнулся к каменному мосту, представлявшему собою сейчас огромную незавершенную стройку. Строители, Николай Герваз и его сын Вальтер, закончили семь из восемнадцати арок, необходимых для перекрытия болотистой реки, но, несмотря на то, что Гервазы были зажиточными сукноделами, их средства иссякли. И пока им не удастся собрать деньги у граждан и служителей церкви, путникам придется карабкаться по убогому мостику или переходить Эксе вброд. Несмотря на незавершенность, на мосту со стороны города уже возвели часовню, в которой поселился священник, что было знаком признательности Николая своим церковным покровителям.
Расслабившийся на широкой спине жеребца, наблюдая за ходом жизни с почти ленивой удовлетворенностью, Джон де Вулф услышал за спиной цокот копыт лошади, скакавшей рысью. Ему не нужно было оборачиваться, так как он уже понял, что это большая гнедая кобыла Гвина, и ощутил мучительное раздражение при мысли, что нуждается в няньке даже для столь короткой вылазки, как эта.
Затем он подумал, а не удалось ли корнуолльцу схватить его таинственного преследователя, но когда его оруженосец остановился рядом, Джон сразу понял, что обе его догадки не соответствуют действительности.
— Мэри сказала, что ты будешь где-то за городскими стенами, — пробормотал Гвин. — И я подумал, что лучше
разыскать тебя сейчас, на тот случай, если ты захочешь отдать какие-нибудь распоряжения.
Черные брови де Вулфа полезли на лоб.
— Какие распоряжения?
— В Ружмон только что прискакал гонец от приказчика Оливера де Трейси из Барнстейпла и сообщил об убитом на потерпевшем крушение у Илфракума корабле.
Джон присвистнул сквозь зубы.
— Кораблекрушение и убийство? И то и другое — дело коронера. Есть какие-нибудь подробности?
Великан отрицательно покачал лохматой рыжей головой.
— Гонцу известно очень немного. Он выехал вчера в полдень. Похоже, тело было найдено накануне ночью.
Коронер потер обтянутой в перчатку рукой крючковатый нос— привычка, которая, казалось, способствовала мышлению, точно так же, как у Гвина — чесать пах, а у Томаса — креститься при любой неординарной ситуации.
— Мертвый человек на корабле означает либо бунт, либо пиратство. Мы должны поехать и узнать, что именно.
Тень озабоченности легла на лицо Гвина.
— До северного побережья далековато. Как ты вытерпишь этот путь на спине коня? У тебя больная нога, коронер. Позволь мне поехать вместо тебя.
Коронер наклонился и похлопал
— Но все же не так далеко, как до Палестины, приятель. Мы отправимся не позднее, чем через час, и не будем торопиться. С наступлением ночи мы сможем добраться до Кредитона, найдем там ночлег, и с утра пораньше поедем в Барнстейпл.
Корнуолльца все еще не покидали сомнения.
— Твоей супруге это не понравится, ведь тебя не будет по меньшей мере три дня.
Но де Вулф уже был охвачен перспективой вернуться к активной деятельности, и у него не было настроения думать о реакции Матильды.
— К черту ее ворчание, Гвин! Езжай и передай этому вшивому писаришке, чтобы он был на своей кляче у Северных ворот к четвертому удару колокола.
И, коснувшись шпорами боков Одина, де Вулф развернул коня и направился назад к городским стенам.
— И прихвати что-нибудь перекусить и выпить. До Илфракума скакать долго, — крикнул он напоследок.
Глава вторая,
в которой коронер Джон осматривает труп
Весь следующий день троица во главе с коронером размеренно передвигалась верхом по графству, следуя по столбовой дороге на северо-запад. В Копплстоуне, лежавшем приблизительно в тринадцати милях от Эксетера, путники провели ночь, устроившись у камина в небольшом поместьице. Было по-прежнему холодно, но сухо. Зимняя грязь затвердела, но еще не высохла в летнюю пыль. Кусты и деревья, росшие вдоль узкой дороги, тянулись к небу ветками с набухшими почками— первым и признаками весны, а в подлеске уже кое-где появлялись первоцветы и фиалки.
Хотя де Вулф никому не признался бы в этом, но к полудню от беспрестанной тряски в стремени опять разболелась нога. Однако коронеру доводилось испытывать и более мучительные страдания от двух серьезных и бесчисленных мелких ран в прошлых походах. И все же он обрадовался, когда Гвин сказал, что коням нужно отдохнуть, попить воды и хотя бы с полчаса попастись. Они выехали с первыми лучами солнца, и даже при умеренном темпе, определяемом ногой Джона и жалкой ездой Томаса, покрыли почти двадцать миль. Достигнув долины реки То, путники преодолели уже добрую половину дороги в Барнстейпл.
На опушке леса, за которым начинались полоски полей у поместья Чалмли, путешественники с облегчением покинули седла и стреножили коней, позволив тем пощипать свежую травку, только начавшую пробиваться после зимы. Ручей по соседству дал людям и животным возможность утолить жажду. Томас, ехавший на своем пони боком, как женщина, едва стоял на ногах, хватался за поясницу и сетовал на долгие переезды, которые ненавидел.
— Перестань, карлик, — поддразнивал его Гвин, подняв брыкающегося и вопящего писаря за талию в воздух. — Забудь о натертой заднице и достань-ка нам хлеба и сыра из той сумки.