В поисках заклятия
Шрифт:
Де Вулф свирепо оглядел лица присяжных, словно говоря: «возразите, если можете».
— При сложившихся обстоятельствах я не буду налагать штраф на деревню, так как ясно, что покойник умер до того, как достиг вашей земли.
Старшие мужчины и несколько женщин, стоявшие поодаль и слушавшие, зашептались с облегчением. По меньшей мере они смогли избежать тяжелого штрафа за неспособность доказать, что мертвец был саксонцем: нормандский закон гласил, что, при отсутствии доказательств, жертва автоматически относилась к расе завоевателей — несмотря на то, что прошло уже более ста лет после порабощения саксонцев.
— Свидетель,
Де Вулф остановился и посмотрел на неподвижную фигуру в саване, лежавшую у его ног.
— Этот человек, Роджер из Бристоля, был, вероятнее всего, убит.
Де Вулф подозвал Гвина, который стянул полотнище и показал труп присяжным. Когда те придвинулись ближе, чтобы получше рассмотреть, коронер указал на багровевший на побелевшей коже глубокий разрез на животе.
— Типичная рана от пики. Нет другого объяснения, кроме убийства.
И подняв смуглое лицо от трупа, он медленно обвел взглядом жителей деревни, задерживаясь по очереди на каждом.
— Кому-нибудь из присутствующих здесь что-либо известно о том, кто мог это сделать? — прогремел он. — До вас доходили слухи о пиратстве в этих водах?
Последовало бормотание, перешептывание и всеобщее мотание головами, и коронер, на самом деле не ожидавший никакого вразумительного ответа, уже собирался продолжить свою речь, когда вдруг из гущи толпы пропищал дрожащий голосок:
— Я слышал кое-что, сэр, как сказывали, эти, из Эпплдора, не гнушаются поживиться в море.
Это неожиданное заявление вызвало ропот в толпе, и человек, одетый в короткую тунику из саржи, какую носят моряки или рыбаки, выкрикнул:
— А я знаю, что они разворовали в прошлом году потерпевший крушение корабль, пока до него успел добраться мажордом сеньора. Это было в проливе Кловли.
Джон де Вулф потратил несколько минут, пытаясь добыть более веские доказательства, чем слухи, но в итоге у него осталось лишь подозрение, что между Илфракумом и Эпплдором, маленькой деревушкой на противоположном Барнстейплу берегу реки, просто существовала вражда. Закончив дознание лаконичным решением, что Роджер из Бристоля был убит в нарушение королевского мира лицами, пока неизвестными, он распустил присяжных и повернулся к Гвину и Томасу.
— Что вы думаете об этих обвинениях в адрес жителей Эпплдора, а?
— Деревенские сплетни, не более, — проворчал рыжий оруженосец. — Любая деревушка растащит потерпевший крушение корабль, если представится такая возможность. Этот уже ограбили, иначе они украли бы все, до последней изюминки.
— Но почему Эпплдор? С таким же успехом они могли бы обвинить Кум-Мартин или Байдфорд, или даже остров Ланди, что более вероятно, — возразил Томас.
Де Вулф пожал плечами.
— Несомненно, какая-то местная неприязнь. Нужно самому пожить в одной из этих деревень, чтобы понять те мелочные склоки, которые они вытаскивают на свет божий при первой возможности.
И, окинув задумчивым взглядом труп, он добавил:
— Хотя, конечно, они могут быть правы.
Глава
в которой коронер Джон встречает старого знакомого
Еще один долгий дневной переезд — и уже почти в сумерках следующего вечера коронер с помощниками достигли Северных городских ворот Эксетера. Ранний выезд из Амберли, расположенного в нескольких милях к югу от Барнстейпла, дал возможность не торопиться, позволив ноге Джона и пояснице его писаря благополучно пережить столь много часов в седле.
Добравшись до своего дома в переулке св. Мартина, коронер пристроил Одина в конюшне, затем устало прошел через парадный вход и снял сапоги в прихожей. Матильда сидела на своем обычном месте перед камином, отчасти скрытая колпаком монашеского кресла. Она оглянулась на звук скрипнувшей двери, но, увидев мужа, издала горловой стон и снова повернулась к огню.
— Вижу, ты соизволил вернуться домой.
Это было ее обычное холодное приветствие.
Де Вулф вздохнул, настроения ссориться не было: он устал и проголодался.
— Из Илфракума путь не близок, чуть меньше полутора дней, — пробормотал он.
— Глупо было пускаться в дорогу с твоей ногой, — прозвучал лишенный всякой логики ответ: после жалоб о том, что он подолгу не бывает дома, она теперь намекала, что ему следовало бы не торопиться с возвращением.
Проигнорировав последнюю реплику жены, Джон опустился на лавку у пустого стола и громко кликнул Мэри. Та уже услышала, что он вернулся, и вскоре прибежала с деревянной миской бульона и маленькой буханкой хлеба, которые поставила перед Джоном.
— Попотчуй себя пока этим, хозяин, — весело подмигнула она. — А я принесу еще соленой рыбы и репы.
Вслед за служанкой в зал неторопливо вошел Брут и уселся под столом между ног коронера, положив большую коричневую голову ему на колени, ожидая кусочков хлеба, смоченных в бульоне из окорока.
Красноречие Матильды иссякло, и сейчас она нарочито не обращала внимания на мужа. Немного покоя было для него как нельзя, кстати, по крайней мере, пока он не закончит с едой, которую Мэри приносила сменами, включая кувшин горячего вина со специями.
Затем де Вулф поковылял к камину и опустился в свободное кресло, но нога затекла и настоятельно требовала разминки. И он решил, что лучше всего пройтись в «Ветку плюща» и повидаться с Нестой. Однако Джон чувствовал, что следует попытаться наладить отношения с Матильдой, прежде чем снова оставлять ее одну.
Его первые попытки — рассказ о событиях в Илфракуме — были встречены едкой насмешкой.
— Проделать такой путь ради того, чтобы увидеть мертвого моряка и едва не утонувшего бретонца! Разве это дело коронера! Тебе следует оставить такие мелочи приказчикам. Представления Матильды об обязанностях коронера графства сформировались по образцу обязанностей ее брата, который спокойно сидел в своей палате и отдавал приказания подчиненным, пользуясь статусом старшего блюстителя порядка и администратора. Ричард де Ревелль был не из тех, кто делал все своими руками, как де Вулф; это был честолюбивый политикан — или, вернее, был таковым до тех пор, пока не обжегся на поддержке восстания принца Джона.