В полночный час

Рэнделл Кимберли

Несколько раз в своих действиях я определенно руководствовался только своими чувствами.

Это замечание вызвало у нее улыбку.

— Постараться триста шестьдесят девять раз — это не чувства, Валентин Тремейн. Это — гормоны. — Улыбка исчезла с лица Вероники. — Я говорю о нашей внутренней сущности. Мой отец верит, что женщины думают сердцем. а мужчины — головой.

— Возможно, он в известной мере прав. Но я считаю, что самым счастливым будет тот человек, который сумеет сочетать в себе и то и другое.

Кто не испугается поступать в соответствии со своими чувствами, хотя сможет и хорошенько подумать, прежде чем что-то сделать.

— Например, как призрак известного любовника, который предлагает уроки любви, но отказывает в простом прикосновении?

— За этот поступок пришлось бы жестоко расплатиться, — сказал Валентин, нахмурившись.

— Как бы не так! — Вероника снова откинулась на подушку, закрыла глаза, и в комнате на долгое время повисла томительная тишина.

— И все-таки ты правильно поступила. — сказал наконец Валентин. Его искренние слова успокаивали.

Родственная душа.

Душа — это самое подходящее слово, напомнила себе девушка, борясь с чувством, которое влекло ее к Валентину. Она боролась с тем, что было гораздо более сильным. чем просто физическая страсть, более сильным…

Это просто призрак, и он не принадлежит ей. Он связан с кроватью — с ее кроватью.

Поэтому формально он тоже принадлежал Веронике.

Эта мысль обрадовала ее гораздо сильнее, чем следовало бы.

Девушка подавила еще один зевок: ее охватила странная леность. Вероника уставилась на свой рюкзак, чтобы хоть как-то отвлечься от сидящего рядом мужчины.

— Почему бы тебе не подать мне учебник? Если я должна находиться в кровати, то мне следует рационально использовать это время.

— Тебе нужно спать.

— Я уже спала.

— Ты болеешь.

— Я чувствую себя лучше. — Горло уже не жгло, а голова… стук в висках значительно ослаб и превратился в тиканье, он чувствовался только в тот момент, когда Вероника широко открывала глаза.

А если не открывать их совсем, она чувствовала себя довольно сносно.

— Ты отдыхала всего несколько часов, — заметил Валентин.

— Двадцать четыре, — возразила девушка и снова зевнула, прищурившись от яркого света лампы на ночном столике.

Так было гораздо лучше — не так ярко. — Не существует еще такой простуды, которая сможет одолеть меня. Я как зайчик из рекламы батареек «Энерджайзер»: продолжаю работать, работать и… работать… — Слова затихли, мышцы Вероники расслабились, и тепло постели усыпило ее.

Или, может быть, это сделало присутствие Валентина, сидевшего рядом с девушкой, или его пальцы, убравшие волосы с ее лба. А может быть, это сделал его низкий, раскатистый голос, которым он рассказывал Веронике о проказливом маленьком мальчике и его ручной лягушке, наводившей ужас на пятерых старших сестер.

Так

или иначе, но глаза девушки закрылись, и она провалилась в глубокий, спокойный сон.

Это было самое лучшее из всего, что сделала Вероника Пэрриш за долгое, долгое время. Она впервые вслух рассказала о своем страхе, который преследовал ее глубокой ночью, и о своем раскаянии. Теперь девушка была абсолютно спокойна.

Вероника открыла глаза, как только первые лучи солнечного света просочились сквозь занавески. Бросив быстрый взгляд на часы, девушка улыбнулась. В это раннее утро Вероника определенно чувствовала себя лучше, и у нее была уйма времени, чтобы сделать то, что она задумала.

Приняв душ и переодевшись, девушка съела тарелка каши, два тоста, выпила сока, кофе и две баночки диет-соды. Пища восстановит силы, а кофеин приведет Веронику в состояние, близкое к нормальному. После этого она будет готова к проведению поисков в родном городе Валентина. У нее было достаточно времени, чтобы совершить двухчасовую поездку, попробовать найти что-нибудь и вернуться назад в Лафайетт к запланированному ленчу с Дженни. Потом ее еще ждет вечерняя смена в библиотеке.

А если она чуть запоздает…

Ладно, Вероника сможет потом возместить это время.

Она обязана Валентину своим выздоровлением, он выслушал ее и позаботился о ней.

Девушка принялась мыть и убирать посуду после завтрака, затем повернулась, чтобы отыскать свой рюкзак, и ее взгляд упал на кровать.

Луч света проникал сквозь шторы и падал на белые простыни под углом, очерчивая фигуру человека на постели — туманный, радужный силуэт мужчины.

Валентин.

Он был великолепен в своей обнаженной красе — отличный экземпляр мужчины. Отличная возможность для Вероники познакомиться с мужским телом.

Несмотря на прозрачность тела Валентина, свет падал под таким углом, что девушка могла разглядеть его полностью — от пышной копны волос на голове до больших ступней, заканчивающихся длинными загорелыми пальцами.

Вероника рванулась к нему; правда, этот порыв объяснялся вовсе не тягой к знаниям Мадам Икс. Он объяснялся собственным внезапным желанием Вероники прикоснуться к Валентину, провести ладонями по его широкой груди и почувствовать под своими пальцами волосы, тугие мышцы, силу.

Она прикоснулась к прозрачной фигуре там, где было плечо. Девушка не почувствовала привычного теплого тела, как в ту первую ночь, когда Валентин впервые появился перед ней. В ту ночь его вибрирующее тепло пощипывало кожу Вероники, оно пульсировало в ее теле, начиная с кончиков пальцев, в результате чего через некоторое время девушка задрожала — мучительно и страстно.

Теперь же от прикосновения ее пальцев задрожал призрак, причем так же сильно, как сама Вероника в ту памятную ночь.