В постели отчима
Шрифт:
– Твою ж… Мама! – негодую я. – Ты издеваешься, да?
Она молчит. Вижу, что ей неудобно. Вот только мне от этого не легче. Родная мать оставила меня без крыши над головой. Зато сама живёт припеваючи в огромной элитной квартире. Стоп! И как я сразу не подумала?
– Значит, поживу здесь, – заявляю. – Думаю, это простимулирует тебя поскорее разобраться со своей оплошностью.
– Невозможно! – отшатывается она. – Я тут не одна живу! А он не знает о тебе. И как я всё это объясню?
– Это не мои проблемы.
– И когда ты стала такой дерзкой, Яна?
– Когда выросла, мам.
–
– Его зовут Женя. И это исключено. Он живёт не один. Не переживай, – фыркаю я, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. – Я чаще буду в рейсах, чем дома, пока бабуля в больнице. Но спать мне где-то тоже нужно.
– Повторяю, я живу с мужчиной! Ты, надеюсь, в достойную авиакомпанию устроилась?
– В достойную.
– В какую конкретно? – почему-то напрягается мама.
– А это имеет значение?
– Если в базирующуюся здесь, то койку в общежитии выделяют.
– Просто блеск! Мне идти в общежитие, когда есть квартира, в которой я прожила почти всю свою жизнь? Ну уж нет, мам. Тем более стюардессам с местной пропиской места в общежитии не выделяют, – ощущение, что это я тут взрослая, которая пытается объяснить почти на пальцах ребёнку банальные вещи. – Не буду я с твоим мужиком пересекаться, меня вообще на ночные рейсы ставят.
– Ночные? – думает с минуту. – Ладно, я согласна. Но с одним условием…
Я вскидываю руку вверх, останавливая её. Условия мне знакомы с детства. Выслушивать снова нет желания. Раньше я старалась понять мать, ведь ей сейчас всего тридцать шесть, и она молода. А потом просто устала от её закидонов.
– Помню. Называть тебя по имени и врать, что я твоя младшая сестра. Нет проблем.
– Тогда пойдём, комнату покажу, – мама заметно расслабляется. – У нас там, правда, неиспользуемая детская, но не в зале ж тебя класть? И да, Ян. Когда он будет дома, прошу вести себя тише.
Глава 2.
Яна.
«Вести себя тише» – значит быть незаметной. Не отсвечивать. Не мешать.
Такие правила были и раньше, но теперь, мать как будто переживает сильнее. Словно до сих пор винит меня за тот случай пять лет назад. Даже сейчас, когда я распаковываю вещи в узенький шкафчик, пристально наблюдает и тут же критикует пижамные шортики. Тогда на мне тоже были шорты, но будто бы в них было дело! Мне было тринадцать, я ещё в куклы играла, да и совсем худющей и нескладной была, чтобы каким-то образом додуматься «соблазнять» её мужчину. Но Лидия Колесникова до сих пор негласно винила меня. И это было крайне обидно.
Настолько, что эта обида шла со мной бок и бок через годы. Она шла и с матерью.
Но какими бы ни были наши отношения с ней, я в любом случае буду рада, если у неё наконец-то появился хороший, любящий мужчина.
За полчаса в течение которых разбираю вещи, я маму ни о чём не спрашиваю, кроме местоположения бабулиного любимого попугая. Знаю – проявлю интерес к личной жизни, она может надумать лишнего.
Хоть мать и сообщает, что несмотря на выходной день, её избранника сегодня дома не будет, я всё же решаю встретиться с другом. Потом времени может не хватить.
Прекрасно помню, как быть новенькой в авиакомпании. На свой первый рейс я прибыла сильно заранее. После брифинга с бригадой, сразу пошли в самолёт. Свой первый борт тоже забыть сложно. У меня был «Туполев 214», и я была в восторге! Хоть и достаточно старенькая модель судна, всё же первый самолёт, что поднял меня в небо, как бортпроводницу. Тогда я стояла, улыбаясь и здороваясь, встречая своих первых пассажиров. А ещё чуть не сошла с ума, когда закончились места для ручной клади на полках. Спасибо старшим коллегам, показавшим мне, как «играть в тетрис», освобождая на полках место. Полёт из Новосибирска в Челябинск длился чуть больше двух часов, а затем была часовая стоянка и ещё столько же обратно домой. Первый пилот, когда всё пассажиры вышли, поздравил меня, как новенькую, с успешно завершённым рейсом и пожелал удачи по громкой связи. Было безумно приятно.
Меня тогда прикрепили к наставнице, что первый месяц вводила в курс дел. Мне повезло: все коллеги оказались отзывчивыми и дружелюбными, оказывали поддержку.
Затем Москва, большая компания, принадлежащая туроператору, где на каждом рейсе работаешь с кем-то новым, а бортпроводников и пилотов распределяет рандом. Поэтому я особо ни с кем не сдружилась. Времени не хватило. Был кто-то, с кем пересекались чаще и налаживался контакт во время интервалов, когда мы отсыпались в отелях. Был кто-то, с кем контакт не ладился, но тут проще перетерпеть рейс, ведь на следующем будешь работать с другой командой.
И вот, сейчас вместо авиакомпании в ОАЭ, я собираюсь вступить в штат одной из ведущих крупнейших компаний России, базирующихся в родном городе. А значит, снова рандом, снова постоянная смена коллег. И это неплохо. Никаких конфликтов, никаких личных отношений.
Принимаю душ, натягиваю облегающие чёрные леггинсы, рубашку и объёмный бежевый джемпер. На ноги короткие бежевые угги, а сверху тёплое пуховое чёрное пальто длиной до колен. Накидываю шапку, заматываюсь в шарф. На мой внешний вид мать только недовольно вскидывает брови. Ей хоть и тридцать шесть, понять современную моду на частенько бесформенные удобные вещи для неё – сложно.
Но когда ты в Новосибирске, на термометре минус пять, ощущающиеся как все минус пятнадцать, и ледяной ветер так и норовит обдуть щёки, а ты собираешься прогуляться по центру города с другом, как-то не до платьев с элегантными пальто, коих и в моём гардеробе прилично насчитается. Мама же даже в такую противную погоду пойдёт в продуктовый на шпильках, в укороченной шубке и брюках с блузой. Пусть замёрзнет, промокнет и даже приболеет, но важнее внешнего вида для неё ничего нет.
Выхожу из квартиры, спускаясь на улицу к ожидающему меня такси. Доезжаю до оперного театра, где меня уже ждёт Женька.