В постели с незнакомцем
Шрифт:
Коттедж на деле оказался вовсе и не коттедж, а настоящий дворец из средневековья. Огромный, мрачный и будто неживой. Стены из серого камня, десятки черных глазниц окон; левая сторона дома заросла диким плющом – тронутые заморозками лианы словно густой ковёр облепили целое крыло. По бокам от главного входа две идентичные скульптуры греческих богинь – выгибаясь в причудливых позах, они будто молили забрать их из этого неприветливого места.
– Как добрались? – подала голос девчонка, топая по заиндевевшей каменной тропинке. – Все, кто попадает сюда впервые,
– Ну если честно, то да, немного проблематично, - снова улыбнулась Вера, не зная, как себя с ней вести.
Проходя мимо покрывшегося мхом фонтана, бегло заглянула внутрь – россыпь гнилых листьев, мусор, птичьи перья и фекалии. Дорожка тоже подметена абы как. Походу в этом доме не заморачиваются с порядком.
Отворив тяжёлую дверь, конопатая жестом пригласила войти гостью в дом, после чего незаметно испарилась. Вера осталась в гостиной совершенно одна и от нечего делать осмотрела помещение.
Внутри было не менее мрачно, чем снаружи: высокие окна занавешены плотными гардинами, массивная кожаная мебель, камин с обгоревшими головешками поленьев, а по центру возвышалась массивная лестница. Проследив взглядом за убегающей по ступеням красной дорожкой, Вера наткнулась на внимательно наблюдающего за ней мужчину.
Глава 3
Придерживаясь рукой за резные перила, мужчина, прихрамывая, неторопливо спустился вниз. Слегка за семьдесят, полностью лысый, цепкий взгляд почти прозрачных голубых глаз.
– Вы Вера? – проскрипел он.
– Да, я звонила вчера по поводу работы сиделкой.
– Помню. Нам вас рекомендовали.
Меня рекомендовали? – Вера едва не поперхнулась. Неужели Покровский? Но с чего это вдруг с его стороны такая трогательная забота.
Сжав губы в тонкую ниточку, мужчина долго изучал её глазами, после чего коротко произнёс:
– Идёмте за мной, - и снова пошёл вверх по лестнице.
Вера немного растерянно направилась следом. С портретов вдоль лестницы на неё смотрели лица незнакомых людей. Угрюмые, с опущенными вниз уголками губ, в причудливых старинных нарядах. Мужчины, женщины, дети. Они будто провожали её мертвыми глазами.
Вдоль позвоночника пробежала стайка мурашек. Склеп - моментально возникла навязчивая ассоциация.
– Вчера вам коротко обрисовали ситуацию, верно? – не оборачиваясь, произнёс хозяин дома, тяжело переступая со ступени на ступень.
– Да, со мной говорила женщина.
– Это Ира, постоянная сиделка. Она с нами с самого… - запнулся, - … с самого начала. Идёмте, - миновав широкий коридор с множеством запертых комнат, старик затормозил возле одной из дверей и, аккуратно надавив на ручку, отворил двойные дубовые створки.
Небольшую комнату освещал серый дневной свет. Шкаф, старинный письменный стол, трюмо с резной рамой зеркал, картина с изображением цветочного луга, а по центру, словно пришелец из будущего - кровать с подъёмным механизмом, резко контрастирующая с выдержанным интерьером.
Белоснежная
Вера проследила за взглядом мужчины, и в его глазах отражалась такая вселенская боль... Невыносимая. Он весь словно сжался, став меньше и беззащитнее.
Он смотрел на неё - женщину в инвалидном кресле возле окна. Та, склонив голову на бок, безучастно глазела перед собой. По подбородку стекала тонкая ниточка слюны.
Не старая – немногим больше сорока, на обескровленном лице всё ещё сохранились следы былой красоты. Хрупкие ладони с синей сеточкой вен покоились на подлокотниках кресла. Но что больше всего поразило Веру, это её маникюр - идеальные, накрашеные вишнёвым лаком ногти, что ещё больше оттеняло мертвенную бледность кожи.
– Это… Лариса... – слегка прокашлявшись, произнёс мужчина. Подойдя ближе к больной, аккуратно, словно касаясь фарфоровой куклы, положил руку на её хрупкое плечо. – Около трёх лет назад она вышла из комы, и… - глубоко вздохнул и внезапно надолго замолчал, разглядывая за окном бесконечные макушки елей. – В общем, вы сами всё видите. Ей нужен должный уход. Самый лучший.
– Конечно, я всё понимаю, - ответила Вера, на самом деле ни черта не понимая.
Вернее, она видела, что перед ней сидит женщина - восковая кукла, клетки мозга которой давно умерли, но сердце которой упорно продолжало биться.
Вера не понимала другого: что она сама здесь делает? Этот жуткий дом, эта гнетущая атмосфера, эта женщина с печатью обречённости в глазах… С ума же можно сойти, день ото дня наблюдать эту удручающую картину. Мало ей, что ли, негатива в жизни?
– Зарплата два раза в месяц, о графике договоритесь с Ирой, она сейчас подойдёт. Она же расскажет о препаратах, уходе и... всём остальном… - договорил мужчина, и из него словно выкачали воздух, настолько он выглядел несчастным.
– Назар… простите, я не знаю вашего отчества, но прошу вас - крепитесь. Просто знайте, что вашей жене не больно, она ничего не чувствует, её нервные окончания атрофированы…
– Она не моя жена! Лариса – моя дочь, - грубо отрезал мужчина и снова превратился в того старика с надменным взглядом, которого Вера встретила у лестницы.
– Пётр Васильевич… а, вы уже здесь, - на пороге появилась запыхавшаяся полная женщина, удерживая под мышкой серую коробку.
– Забрала лекарства, наконец-то. А вы, наверное, Вера? – потянула руку и Вера, кивнув, слабо её пожала.
– Ира, введите в курс дела новенькую, я на вас полагаюсь, - не прощаясь, старик покинул комнату.
– Бедный Пётр Васильевич, просто сердце сжимается, - покачала головой Ира и размотала с мясистой шеи весёлый шарфик в разноцветную полоску. – Больше трёх лет уже прошло, а он всё никак не может смириться. Но то понятно - дочь, единственная и любимая.
Вера взглянула мельком на Ларису - та сидела и так же безучастно смотрела перед собой. На её безразличном лице не читалось абсолютно никаких эмоций. Словно та статуя у входа - застыла, доживая отмеренный ей век в своём аморфном мире.