В праздник цветущей вишни
Шрифт:
Степан хорошо танцевал. На танцевальной площадке он почувствовал себя увереннее, повеселел. Потом Ирину пригласил какой-то отдыхающий – загорелый высокий парень со Звездой Героя на белой сорочке с расстегнутым воротом. Судя по канту на брюках, он был военный, возможно летчик – Ирина не разбиралась в расцветках кантов, кубиках, шпалах. Танцевал он легко, красиво, и Ирине было приятно подчиняться своему партнеру в ритме веселой музыки. Он и в самом деле оказался летчиком, звали его Вадимом, а по поводу Золотой Звезды ответил уклончиво –
Следующий танец Ирина танцевала со Степой, потом снова с Вадимом. Не без лукавства Ирина отметила про себя, что Вадим не отходит от них весь вечер. После танцев он провожал их на пристань. Только что познакомившись, Ирина и Вадим всю дорогу, не умолкая, разговаривали, а Степан шел насупившись, не проронив ни слова.
Долго стояли на помосте, ожидая последнего катера. Внизу монотонно плескалась черная, будто загустевшая в темноте вода. Вадим настойчиво спрашивал, где живет Ирина, она неопределенно махнула рукой – на той стороне бухты. Когда же они встретятся? Ирина ответила: быть может, они со Степой выберутся еще как-нибудь на танцы или в кино...
Подошел катер; прощаясь, Вадим задержал руку Ирины:
– Когда?
– Не знаю... – Опершись на плечо Степана, Ирина нырнула в тесный проход под тент катера. Катер отвалил от пристани.
– До встречи! – крикнула вдруг Ирина и тут же на себя рассердилась. Вообразит еще, что покорил ее своей Золотой Звездой!.. Но на душе было радостно. Хорошо, что она пошла в санаторий.
Степан смешно хмурился и молчал. Ирина допытывалась, что же могло испортить ему настроение. Только около дома он пробурчал:
– Чего говорить-то... Если бы я был Героем Советского Союза...
Милый, милый мальчишка! Он уже ревновал ее к Вадиму. Она засмеялась.
– Мы сходим еще в санаторий, Степа, а?
– Нет... Мне к экзаменам надо готовиться...
Кто бы мог подумать в ту ясную, бархатно-темную южную ночь, что ее спутнику, мечтавшему об открытии новых, таинственных миров, почти мальчику, выпадет иная судьба – жестокая и неотвратимая... Но сейчас над ними горели яркие звезды, разбросанные до самого горизонта, как это бывает на юге. Выбирай любую!
И опять Ирина в одиночестве сидела у скалистого Паруса, поросшего яркими, желтыми дроками. Но теперь она думала о Вадиме. Она пыталась представить его лицо. Глаза серые... Густые ресницы... Раздвоенный подбородок... Ямочки на щеках, как у девчонки, когда смеется. «...Герой с ямочками!.. Интересно, сколько ему лет... И когда он успел получить Героя? Может быть, за спасение челюскинцев? Почему я все время о нем думаю?.. Уж не влюбилась ли с первого взгляда!..»
Прошло еще несколько дней. Как-то утром Ирина пришла на море несколько позже обычного. Она вышла из зарослей держидерева и растерянно остановилась: на ее месте у скалы сидел Вадим. Ирина торопливо запахнула полы желтого платья-халатика и принялась застегивать пуговицы.
– Все-таки я вас нашел! – торжествующе воскликнул
– Но как вы узнали?
– Информация – мать интуиции, – засмеялся Вадим. – Вы же сказали, что живете, как Робинзон, под скалой, похожей на парус. Вот я и нашел. Решил стать вашим Пятницей.
Досадуя на собственное смущение, Ирина колко спросила:
– И много у вас пятниц на неделе?
– Ну зачем вы так!.. Я очень хотел вас увидеть.
– А где же ваша Звезда? – не унималась Ирина. – Взяли бы в море покрасоваться.
– Не к чему привинтить, – мрачнея, ответил Вадим. – Вы, оказывается, колючая...
«Зачем, зачем я все это говорю?» – подумала Ирина, глядя в огорченное лицо Вадима.
– А это что? – указала она на его плечо, рассеченное глубоким шрамом.
– Тоже для красоты...
– А все-таки?
– Это под Мадридом, в Испании...
Уселись на солнцепеке, Вадим рассказывал: был добровольцем, долго повоевать не пришлось, всего несколько месяцев. Зацепило в бою, когда выбросился с парашютом из подбитой машины. Лежал в госпитале в Аликанте. Чудесный такой городок с приморским парком из финиковых пальм... Рана оказалась серьезной, отправили в Союз. Теперь все в порядке, скоро опять в часть...
Вадим вдруг шутливо прищурился, оглядывая Ирину:
– Как это вам удалось подобрать платье под цвет этих дроков?!.
Ирина взглянула на дроки, потом на свой халатик.
– И правда! А я, однако, и не заметила!..
– Вы и еще многого не замечаете... однако. – Он не утерпел повторить ее сибирский говор.
На той стороне прозвучал гонг. Неужели уже полдень?! Вадим вплавь отправился на свой берег.
Вечером он встретил Ирину на пристани у балюстрады. Они долго гуляли по набережной, а утром Вадим снова приплыл к скалистому Парусу...
Время вдруг потекло со стремительной быстротой. До полудня они загорали на берегу среди желтых дроков и ненаписанных скрижалей, вечерами гуляли в парке на той стороне бухты. Так прошло две недели. Ирина жила как в голубом тумане, охваченная праздничным, неизведанным чувством. Но почему-то, когда Вадим впервые, как бы шутя, обнял ее за плечи, она резко отстранилась.
– Все правильно! – смущенно улыбнулся Вадим. Стараясь преодолеть неловкость, невпопад сказал: – Не зря говорят, что в Сибири цветы без запаха, женщины без огня... Ты же сибирячка.
Ирина долгим взглядом посмотрела на Вадима.
– Не надо так, прошу тебя! Я не переношу банальности.
Она поднялась с циновки и пошла в воду. Конец дня был испорчен.
На следующее утро о размолвке забыли. Вадим вспоминал об Испании, о товарищах, Ирина рассказывала про Сибирь, о поездке в Монголию, говорили о море и просто так – ни о чем. Ирина вспомнила об Оксане, Кондратове, о художнике Рерихе и его общине, о том, чем кончилась любовь Оксаны.
– Где же она теперь? – спросил Вадим.