В провинции

Ожешко Элиза

— Кто ты, чтобы приказывать мне жить, когда я хочу умереть рядом с ней!

— Я твоя совесть! —

ответил прибывший, и высокая его фигура стала, казалось, еще выше в полумраке.

Болеслав, сжимая в объятиях мертвую Винцуню, долго глядел на него; наконец он вымолвил:

— Анджей.

— Да, — ответил тот, — это опять я; второй раз прихожу я к тебе, чтобы сказать: «Встань и иди!»

Наклонившись, он бережно обнял умершую и положил на софу, потом, взяв Болеслава за руки, поднял его с колен. Болеслав молчал, опустив голову. Пан Анджей,

бледный и величественный, простер руку в сторону окна и медленно произнес:

— Все радости ты похоронишь в глубине сердца и будешь трудиться!..

Болеслав долго не отвечал, затем губы его зашевелились и тихо вымолвили:

— Буду!

— Там, — говорил пан Анджей, — тысячи и миллионы, забыв свои неисчислимые беды, устремляют взоры к звездам великих идей, и ты, забыв свою беду, пойдешь вместе с ними.

Болеслав поднял голову, тяжело вздохнул и ответил:

— Пойду!

Тогда пан Анджей подошел и широко раскрыл ему объятия.