В прятки с отчаянием
Шрифт:
— Да, а если ты вздумаешь предать нас, — вставляет Алекс не менее грозным голосом, — я лично тебя четвертую…
— И не посмотришь на то, что он меня спас, уже заеб*лась считать сколько раз? — прищурившись, едва слышно проговорила Люси, разглядывая брата. — Ясненько, так я и знала. Урод ты, Алекс, и всегда таким был, хоть и люблю тебя больше всех!
Люси повернулась и успела сделать несколько шагов к двери, будто собирается уйти, когда Алекс в два шага настиг ее и сграбастал единственной рукой.
— Ну ладно тебе, Кноп, чего ты… — как-то растерянно и виновато тянет он, что совершенно не вяжется с его видом —
— Этот человек мне дорог, очень! — выкрикивает Люси, а в голосе отчего-то звенят слезы. Теперь пришла моя очередь изумляться, насколько я знаю, она всегда очень бойко отстаивает свои позиции. — Он спас меня, оберегал! Он жизнью рисковал не только чтобы доставить меня домой, но и чтобы помочь нам всем!
— Пока что он только наделал дел! — хмурится Алекс, поглядывая на меня. — Вот чего ты молчишь, а? Сказать нечего? — это уже мне, видимо.
— Мне есть что сказать, — отвечаю, прямо на него глядя. — Я проделал долгий путь, чтобы спасти город и Бесстрашие. Жизнь безупречных совсем не то, к чему хочется стремиться. Там, — показываю наверх, — настоящая тюрьма. Вырваться оттуда мечта всех живущих на станции. Но они не хотят жить в мире. Не хотят жить вместе с вами. И их ничто не остановит. У них есть средства, чтобы стереть этот город так, будто его не существовало, однако есть одно «но». Стирая города, они не смогут быстро отстроить их и возобновить цивильные условия проживания.
— То есть ты хочешь сказать, что они хотят просто выдворить нас отсюда, а самим устроиться на всем готовом?
— Ну если проще говоря, то да. Они хотят жить тут, но без вас. Или так, чтобы вы исполняли роль обслуги, а они занимались тем чем и привыкли — развитием науки и техники до совершенствования. Домате считают всех, кто не поддается кибернетической истерии – генетическим мусором, потенциал которой максимум — это обслуживание несложных механизмов. И даже не смотря на то, что время показало несостоятельность этой идеи, существуют фанатики, которые от нее не отступятся. Мой отец всегда считал, что безупречные и просто люди, это одно и то же. Что мы ничем не отличаемся, кроме того, что постчеловечество изуродовало не только свои тела, доводя их до совершенства, но и психику. Через 200 лет это стало понятно.
— Что ты предлагаешь? — лидер задает вопросы спокойно, но по рвущим скули желвакам я представляю, чего ему это спокойствие стоит.
— Я должен пойти туда, — бросаю короткий взгляд на Люси и впитываю ее поддержку и одобрение. То, что она здесь, действительно помогает, не зря я искал ее. — Дело в том, что им нужен я и они обложили меня со всех сторон. Мой отец был лидером клана ромате, главенствующего на момент его смерти, и для того, чтобы все было по правилам, я должен отказаться от лидерства официально. Пока я этого не сделаю, сенат не позволит менять правила и расстановку приоритетов. Но если к власти придет Зейн… Он нападет. Немедленно. Зейн, сын лидера домате, он никогда не отступится от своих убеждений. Сейчас он здесь, на земле, и он сделает все, чтобы захватить меня живым. Я закодировал коды безопасности на станции, замкнув их на свое ДНК. Если у него получится снять блоки, против вас будет самая совершенная армия, которую только можно
— Стой, ты что, хочешь базу взорвать? Ту откуда ты родом? — громыхнул Алекс и тяжело глянул из-под нахмуренных бровей.
— Мой план заключается в том, чтобы проникнуть на базу тайком, пока ваши люди будут отвлекать основные силы у портала. Для Зейна не будет секретом, что я проник туда, но если со мной будет отряд из верных Бесстрашию людей, я думаю мы справимся.
— Я должен созвать совет пяти. Такие решения не принимаются в одиночку, поэтому ты мне изложишь все свои соображения на бумаге, а я буду думать. Задержись тут на несколько дней, я должен понять что за х*йня творится во фракции. А пока я хочу поговорить с дочерью наедине. Алекс, тебе нужно восстановиться как можно быстрее, встретимся после твоего излечения, — лидер кивнул мне и я понял, что он меня отпускает. Люси тоже быстро глянула на меня и едва заметно улыбнулась. «Я найду тебя. Попозже, ладно?» — «Конечно», — ответил я ей мысленно и пошел на выход.
В самом конце коридора меня догнал Алекс и, дёрнув за грудки одной рукой, прижал меня локтем к стене. Его мысли и намерения, конечно же, не секрет, но мне даже льстит, что он считает меня достойным противником.
— Ну, и что бы можешь сказать в свое оправдание, кочевник? — нависая надо мной, грозно спрашивает он, тщательно пряча улыбку в бороде.
— С каких это пор я должен оправдываться? — дерзко вздернул я подбородок, не отводя взгляда. Это ему понравилось, и он нахмурился еще больше.
— А с тех самых еб*ных пор, когда ты стал обхаживать мою сестренку, единственную, смею заметить! Я жду ответ! Быстро, — встряхнул он меня, но я, легонько подавшись вверх, боднул его коленом под ребра и вывернулся из не особенно сильного захвата. Вреда ему я не причинил, но он отпустил меня, пихнув, однако же, в стену так, что я стукнулся об нее спиной плашмя. — Имей в виду, я знаю про нее все. И никому никогда не позволял ее обижать!
— Последнее время тебе с этим не очень-то удавалось справляться, а? Или у тебя предвзятое отношение только к кочевникам?
— Это ты о чем? Какого хрена…
— А почему ты думаешь я тут сижу, вместо того, чтобы завершить уже инициацию? Или ты полагаешь мне нравится тут отсиживаться, когда вся наша группа уже проходит финальные тесты и зачетные бои?!
— Вот что, — он хватает меня за плечо, и несмотря на то что я мог бы вырваться, все-таки следую за ним. — Ты сейчас мне подробно все расскажешь. Ничего не утаивая! Понял? Я знаю свою сестренку и верю, что она могла влипнуть, но это ничего не отменяет! Если ты хоть пальцем…
— Я люблю ее. И чтобы это изменить, тебе придется меня убить, — на пределе серьезности отвечаю я Алексу, а он, остановившись, прищурился и оглядел меня насмешливо, будто я сморозил глупость.
— Лююююбишь? — тянет он и одна бровь его поползла вверх. Я невольно усмехнулся, насколько похожа была реакция на мое признание у Люси и ее брата. — А откуда тебе это знать? Ты же безупречный, а вы не умеете испытывать эмоции…
— Потому что я человек, прежде всего, а потом уже безупречный, которым последние двенадцать лет я не являюсь!