В пучине гражданской войны. Карелы в поисках стратегий выживания. 1917–1922
Шрифт:
Поэтому не должно удивлять, что идея национальной автономии вызывала интерес в разных карельских регионах, – и не обязательно в русле предлагаемой Карельским просветительским обществом политики. Известно, например, что за месяц до Ухтинского съезда, 14 июня вопрос об автономии Карелии был вынесен на чрезвычайное заседание Олонецкого губернского земства и вызвал «большие прения», захватившие и следующий день. Настроения гласных были в целом единодушными: они выступали против раздела губернии по национальному признаку и считали карел неготовыми к самостоятельной государственности (гласный Кищенко пространно аргументировал это тем, что у Карелии нет «ни письменности, ни литературы, ни культуры, ни истории, ни государственных деятелей – карел»). После дальнейшего обмена мнениями пришли к заключению, что карелы не склонны к автономии, желают жить вместе с русскими и составлять с ними единое целое. Была принята следующая резолюция:
«1). Карелия должна быть тесно связана с Россией.
2). В культурно-просветительном отношении губернское земство должно широко идти навстречу карелам» [180] .
Мы не можем судить, каков был процент карел в составе губернского земства, – но, судя по публикации, своей альтернативной позиции они не высказали. Поэтому интересно посмотреть, как шло обсуждение
180
Вестник Олонецкого губернского земства. 1917. № 16. С. 20.
181
Рукопись воспоминаний Кюёттинена хранится в Национальном архиве Финляндии: KA. Karjalan sivistysseuran arkisto ja s"ailytysyksik"ot. Muistelmat. Kot. 112.
Так, на втором из земских собраний, состоявшихся здесь после Февральской революции (первое было признано не соответствующим новым законам), обсуждался вопрос введения обучения финского языка в школьную программу. Для Ребол этот вопрос был актуален – как мы уже писали, волость была тесно связана с Финляндией экономически. Тем не менее состоялась бурная дискуссия, в ходе которой «русские и их компаньоны» противостояли этому предложению. Было, однако, принято решение во всех школах по часу в день преподавать финский. Кюёттинен прокомментировал: «Мы добились первой победы на национальном фронте».
Вопрос карельской автономии обсуждался в Реболах постоянно, и сформировалась группа её сторонников (помимо Кюёттинена, в неё входили ещё четыре активиста). Жёстко противостояли этому сторонники «прорусской» линии, в частности, местный священник, и одновременно с этим на политическую арену стали выдвигаться большевики, которые «начали потихоньку сеять бурю». Они заявляли, что идея карельской автономии – это капиталистическая «буржуазная» инициатива. Начали звучать голоса о том, что «моржей» – буржуев нужно убивать, они только и хотят, что отдать карельский народ в новое рабство. Только в союзе с большевиками мы добьёмся настоящей свободы, внушали их сторонники. «В конце концов, – замечает Кюёттинен, – обе эти группы нашли друг друга и слились вместе против нас, национально мыслящих карел». Хотя народ, по словам мемуариста, относился к «национально мыслящим карелам» с симпатией, коммунисты и священник (Кюёттинен называет его «черносотенным») действовали активно. Листовки и агитационная литература, сетует Кюёттинен, поступают бесперебойно, и многие слабые духом подпали под обаяние «свободы» и больших обещаний.
Постоянно и безнадёжно ухудшавшаяся ситуация, понимание того, что в управлении Россией царит полный хаос, приводили ко всё более отчётливому стремлению обособиться от летящей в пропасть страны, найти свой, отдельный выход из тупика. В декабре 1917 года гласными в губернское и уездное земские собрания были избраны в Реболах Г. П. Григорьев и Ф. В. Нечаев. Им были даны наказы – при подходящем случае поднять вопрос о карельской автономии. Кюёттинен утверждает, что Повенецкое земство решило как можно энергичнее работать на осуществление этого плана [182] . Однако ситуация вновь изменилась – после большевистского переворота стало ясно, что стратегию и политическую линию нужно менять.
182
Ibid.
Глава 4
Олонецкая Карелия под властью Советов
4.1. После Октябрьского переворота
Первые советы появились в промышленных центрах Олонецкой и Архангельской губерний ещё весной и летом 1917 года [183] . После Октябрьского переворота процесс пошёл семимильными шагами, и к марту 1918 года советская власть широко распространилась в населённых карелами уездах Олонецкой губернии. Носителями революционных идей стали здесь, как правило, демобилизованные, возвращавшиеся с фронтов солдаты и младшие офицеры [184] . Распускались губернские и земские учреждения, которые повсеместно заменялись комиссариатами и советами. Уездные земские управы прекратили свою деятельность к лету 1918 года [185] . В деревнях Олонецкой губернии на общих собраниях провозглашалось создание советов. При этом, как справедливо подчёркивает Сергей Яров, «многие крестьяне не воспринимали Советы как некие совершенно новые органы. Они оценивались ими, скорее, как преемники прежних структур власти» [186] . Эту же точку зрения разделяет Людмила Новикова, которая отмечает, что обычные жители и низовые политические лидеры часто вообще не видели различий между советами, земствами и другими формами самоуправления [187] . Это объясняет ту лёгкость, с которой многие крестьянские общества заменяли земства советами, как это произошло, например, в Повенецком уезде и Толвуйской волости, где земские собрания были просто переименованы в уездные и волостные советы [188] . В Беломорской Карелии эти процессы проходили медленнее в связи с очень плохой инфраструктурой и труднодоступностью деревень.
183
История Карелии с древнейших времён до наших дней. С. 345–346.
184
Машезерский В. И. Победа Великого Октября и образование советской автономии Карелии. С. 29.
185
История Карелии с древнейших времён до наших дней. С. 365–368.
186
Яров С. В. Человек перед лицом власти. 1917-1920-е гг. М., 2014. С. 15.
187
Новикова
188
Баданов В. Г. Земские учреждения Олонецкой губернии (1867–1918 гг.): самоуправление, хозяйство и культура. Петрозаводск, 2017. С. 356.
Поначалу советы даже приветствовались крестьянами, так как они обещали дать и дали землю. На третьем Олонецком губернском съезде советов, проходившем в конце января – начале февраля 1918 года, была принята резолюция по земельному вопросу, согласно которой вся земля объявлялась общенародным достоянием, и только крестьянам присваивалось право перераспределения земель [189] . С весны 1918 года в уездах и волостях начался уравнительный передел земли.
Однако решительные первые преобразования большевиков, проводимая ими политика жёсткого разделения общества на классы взорвали ситуацию. Как показывают современные исследователи, именно аграрная политика Советского государства, «сводившаяся к принуждению и нередко насилию над деревней», стала причиной массового крестьянского повстанчества, охватившего всю страну [190] .
189
История Карелии с древнейших времён до наших дней. С. 374.
190
Кондрашин В. В. Крестьянство в России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма. М., 2009. С. 333. О массовом крестьянском движении периода гражданской войны см. например: Френкин М. Трагедия крестьянских восстаний в России 1918–1921. Иерусалим, 1987; Осипова Т. В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне; Алешкин П. Ф., Васильев Ю. А. Крестьянские восстания в России в 1918–1922 гг. От махновщины до антоновщины. М., 2012; Крестьянский фронт 1918–1922: сб. статей и материалов / сост. и науч. ред. А. В. Посадский. М., 2013; «Атаманщина» и «партизанщина» в Гражданской войне: идеология, военное участие, кадры: сб. статей и материалов / сост. и науч. ред. А. В. Посадский. М., 2015; Ященко В. Г. Хроника утаённого бунта: антибольшевистское повстанчество в Нижнем Поволжье и на Среднем Дону (1918–1923). Изд. 2-е. М., 2017; Тамбовское восстание 1920–1921 гг.: исследования, документы, воспоминания / под ред. А. В. Посадского. М., 2018; Посадский А. В. Зелёное движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918–1922. М., 2018.
4.2. Политика продовольственной диктатуры в карельских районах Олонецкой губернии
Роль детонатора, приведшего к социальному взрыву в российской деревне, сыграла политика продовольственной диктатуры, начатая советским правительством весной 1918 года. Напомним коротко её основные истоки и причины. Первая мировая война подкосила сельское хозяйство России, поэтому с 1915 года в стране проводилась политика фиксированных цен на хлеб для правительственных закупок, в 1916-м во многих губерниях была введена карточная система, а с начала 1917 года власти прибегли к политике хлебной развёрстки [191] . Временное правительство законом от 25 марта 1917 года ввело хлебную монополию, и к осени 1917 года почти всю территорию Европейской России охватил продовольственный кризис. По справедливому замечанию В. В. Кондрашина, «голод превращался в реальный и всё более значимый фактор развития событий в стране в целом» [192] .
191
Китанина Т. М. Война, хлеб и революция (продовольственный вопрос в России. 1914 – октябрь 1917 г.) / под ред. С. И. Потолова. Л., 1985. С. 162–180, 206–209, 254–264.
192
Кондрашин В. В. Указ. соч. С. 90–91.
Следует отметить, что начиная с весны 1918 года все события в Карелии разворачивались на фоне угрозы наступления тотального голода. Летом 1917 года в России был плохой урожай, и, кроме того, земледельческие районы, кормившие ранее всю страну (Украина, Сибирь, юг России) были в руках противников советской власти [193] . Председатель исполнительного комитета Олонецкого уездного совета М. Чубриев вспоминал, что уже с января 1918 года «продовольственный вопрос у нас с каждым днём всё больше ухудшался, с каждой волости слышались голоса, что надо принять какие-нибудь меры». В мае 1918 года «в Туломозерской волости на границе с Финляндией уже 2 1/2 месяца питались овсяной мукой пополам с опилками и мхом» [194] .
193
Там же. С. 88–89.
194
Речь М. Чубриева на IV (чрезвычайном) Съезде Советов Олонецкой губернии // Отчёт о IV (чрезвычайном) Съезде Советов Олонецкой губернии (с 25 июня по 4 июля 1918 г.). Петрозаводск, 1918. С. 17–18.
Перед большевиками встала неотложная задача спасения населения страны (прежде всего промышленных центров) от тотального голода. Кондрашин отмечает, что введение продовольственной диктатуры было единственным возможным средством выхода из сложившейся ситуации. Он пишет: «Товарный голод, низкий урожай 1917 г., потеря ряда крупнейших зерновых районов страны вследствие гражданской войны и Брестского мира делали невозможными все остальные варианты» [195] . 9 мая 1918 года вышел Декрет, подтверждающий государственную хлебную монополию (объявленную Временным комитетом Государственной думы) и воспрещающий частную хлебную торговлю. 13 мая 1918 года появился Декрет ВЦИК и Совета народных комиссаров (СНК) «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Этим декретом были развязаны руки низовым советским органам, и логичным продолжением этой политики стало создание репрессивных органов, получивших карт-бланш на действия в деревне: комитетов бедноты и продотрядов.
195
Кондрашин В. В. Указ. соч. С. 91–92.