В радости и в горе

Мэттьюс Кэрол

Складки медного одеяния стали качаться у нее перед глазами; в них не было ни одной жесткой формы, на которой можно было бы сфокусировать взгляд, и по спине у нее прополз червячок холодного пота. Пищевод превратился в туго скрученный канат, который болтался у нее в животе, погруженный в дрожащую массу ее нутра. Малоприятное ощущение. Все это она уже пережила однажды — когда Дэмиен объявил ей, что уходит.

— Хотите передохнуть? — спросил Мэт, когда они добрались до крохотной площадки в бесконечно извивающейся цепи ступеней.

— Нет, — с трудом выдавила из себя Джози.

— Вы уверены?

— Абсолютно. — Если она остановится,

то уже не сможет сдвинуться с места. Вот в этом-то она была абсолютно уверена. Был только один путь — наверх, или только один путь — вниз. У американцев всегда так. В теории выглядит прекрасно, но по сути означает, что повернуться и пойти обратно вниз нельзя ни в коем случае. Выбрав путь, надо идти по нему до конца.

Японские туристы, совершенно не знавшие устали от лихорадочных покупок в сувенирном магазине, уже наступали им на пятки. Джози совсем не улыбалось закончить свои дни, будучи зажатой между ними и школьниками наверху. И без того мысль о дальнейшем восхождении вызывала у нее спазмы в животе, а тут еще такая перспектива — эта шумная стая маленьких человечков будет дышать тебе в затылок. И Джози поднажала.

Она испытала огромное облегчение, когда туристы высыпали на смотровую площадку, хотя длилось это недолго. Окна, казавшиеся такими огромными снизу, с земли, на самом деле были не больше лобового стекла автомобиля, к тому же их покрывал толстый слой грязи. Ни одно моющее средство уже давно не нарушало их покой. Одно из них было приоткрыто на ширину стрелы, и в удушливую жару в набитое людьми помещение проникала тонкая струйка соблазнительно прохладного шелестящего сквознячка. Стоять здесь в летнюю жару, наверное, так же приятно, как в разогретой духовке в теплом пальто.

— Просто замечательно! — воскликнул Мэт, пытаясь восстановить дыхание.

И в самом деле замечательно. После долгой борьбы она все же взяла эту высоту. И обошлась без Дэмиена. Свобода — великая вещь!

Мэт стоял сзади, положив руки ей на плечи. От них веяло теплом и покоем. И силой. Он поцеловал ее в макушку.

— Ты просто великолепна. Без тебя я никогда бы не дошел до вершины.

Не ему бы говорить, не ей — слышать!

Вид на Манхэттен отсюда действительно впечатлял. Леголэнд в натуральную величину. Жаль только, что оценить все величие момента ей мешали дрожащие колени. Джози провела языком по губам. Впереди еще был спуск!

Глава 6

Мэт заботливо поставил перед ней пластиковый поднос с двумя бумажными стаканчиками с чаем и обязательными хот-догами, такими же пластиковыми на вкус. К чему такая предупредительность, она же не инвалид. Кафе тоже было все из пластика навязчиво-пастельных оттенков, чуть потертого, как в дешевой клинике. Здесь они были единственными посетителями. Ветер за окном гонял по террасе, то подхватывая, то разбрасывая охапки выброшенных оберток от гамбургеров и прочий такой же мусор. Несколько неряшливого вида чайки, кажется, совсем обессилевшие в борьбе с тяготами жизни, бродили по кафе, временами склевывая что-то.

— Ну как, получше немного? — спросил он.

— Да, спасибо. — Ее улыбка была такой же жидковатой, как чай. Ничего в этом нет хорошего. Ну совсем ничего.

Это Мэт предложил съесть по хот-догу. Ему пришло в голову, что еда поможет ей справиться со спазмами в животе. При этом он не объяснил, почему вообще считает хот-доги едой, а эти — в особенности. Он пододвинул к ней стаканчик с чаем.

— В любом случае

здесь есть вода, — заметил он, критически рассматривая его содержимое.

Джози била дрожь и внутри, и снаружи. Протянувшаяся к чаю рука так сильно задрожала, что ей пришлось засунуть ее глубоко в карман и дать ей покой еще на несколько мгновений.

— На таких восхождениях проверяется характер, — заметил Мэт.

— Если ты хочешь сказать, что у меня достаточно сильный характер, чтобы, даже дожив до ста десяти лет, не поддаться соблазну взобраться на эту статую снова, тогда я с тобой согласна. — Джози содрогнулась от такой перспективы. — По-моему, наличие психического заболевания должно быть обязательным требованием ко всем, кто собирается совершить восхождение к Свободе.

Мэт рассмеялся.

— В ноябре я была в Уэльсе, в самой глухомани, на выездной практике личностного совершенствования, организованной в тот раз для учителей, поэтому сейчас я знаю обо всем, что имеет хоть какое-то отношение к экстремальным условиям, — заверила его Джози. — Вместе с лучшими из участников я спускалась с горы на тросе, плавала на байдарке и лазала по канатной сетке. Несколько раз я переходила Юстонское шоссе в самый час пик в местах, где нет светофора. А один раз — только один раз — я даже рискнула пойти на свидание с одним из этих убогих по газетному объявлению. Но ни одну из этих авантюр и сравнивать нельзя с тем ужасом, что я пережила сегодня, — призналась она. Джози оценивающе посмотрела на хот-дог и поняла, что ни она, ни ее желудок были уже не в состоянии преодолеть еще одно испытание.

— Разве ты не рада, что мы все же сделали это! Разве у тебя нет ощущения победы?

— Если ты хочешь сказать, что я должна радоваться тому, что все позади, то да, — улыбнулась Джози. Все же теперь, когда она постепенно пришла в себя после пережитого страха, ее посетило волнующее чувство свершения. Ладно, по крайней мере, им не пришлось стоять в очереди.

— Это как роды, — убеждал он ее. — Когда вернешься домой и начнешь рассказывать об этом всем своим друзьям и знакомым, то скоро забудешь о крови и боли.

Как и о боли расставания, которая также смягчается со временем.

— А ты, кажется, неплохо разбираешься в родах?

— Совершенно не разбираюсь, — усмехнулся Мэт. — Однако я знаю все, что необходимо знать о том, как надо преодолевать себя. И мне кажется, что если мы благополучно доберемся до конца нашего чаепития, то это уже будет неплохо.

— Преодолевать себя? — задумчиво повторила за ним Джози. Она тоже кое-что об этом знала. Когда-то она думала, что не сможет жить одна, а сейчас не понимала, как могла жить с Дэмиеном.

Наконец дрожь в руках поутихла, величина их колебаний по шкале Рихтера была незначительной; словом, уже не та неистовая трясучка, что была вначале. Хотелось бы надеяться, что и колени скоро успокоятся. Мало-помалу она приходила в норму.

В задумчивости она уставилась в бледно-бежевую жидкость в стакане.

— Может быть, ты и прав, — сказала она.

Затем, держась за руки, они бродили вокруг музея статуи Свободы, поражаясь способности американцев придавать большое значение даже самым банальным мелочам, делать из мухи слона, создавать бесчисленные копии, наводняющие собой бесконечные полки сувенирных магазинов и домов по всему миру; при этом всякая десятицентовая дребедень оценивалась, как правило, не меньше чем в двадцать долларов.