В радости и в горе

Мэттьюс Кэрол

«У-у-у-у, у-у-у-у, бэби, хочу, чтобы ты вернулась, о-о-о-о, а-а-а-а» и т. д., и т. п. Та-та-та-та, та-та-та-та, — отстукивала драм-машина. — Мое сердце вот-вот разорвется, о-о-о, о-о-о».

Все, как и следовало ожидать. Интересно, что они вообще знают о трагедии любви, в их-то возрасте? Господи, да они едва перешагнули через младенческое «агу-агу». Хотя, конечно, если ты идол девочек-подростков, то тебе гораздо легче приобрести опыт любовного общения, чем обычному тинейджеру. В его годы такой опыт приобретался на велосипедных стоянках и под крышами автобусных остановок. Однажды он почти уже расстался с невинностью в наполненной паром маленькой ночной прачечной, но вдруг появился сторож

и выбросил их на улицу. Надо подождать, пока этим мальцам не исполнится по тридцатнику, тогда жизнь уже пару-тройку раз пропустит их через свои жернова и они по-настоящему поймут, что это такое — потерять любовь. Крутоголовые, надо же. Хотя в их возрасте все мы считали себя именно такими.

Мэт закрыл глаза, и назойливая картинка — четверка волосатых парней, поп-идолов, молодыми жеребчиками скакавших по залу, — исчезла. Уж что-что, но только это не прорыв в новое музыкальное измерение. Не помнил он, чтобы битлам требовалось еще и танцевать под музыку; в добрые старые времена их поклонники и без того штурмом брали магазины грампластинок. Как бы то ни было, статья о них поможет заполнить четыре страницы безнадежно скучного журнала, номер которого уже давно было пора сдавать.

Он подумал, что там, на катере, головная боль у него сразу же прошла благодаря свежему воздуху, но в этой звукозаписывающей студии из-за духоты и мерзкого запаха голова стала раскалываться с еще большей силой. А может быть, тогда он просто стал временно нечувствителен к боли благодаря присутствию Джози. Физическое и эмоциональное ведь взаимосвязаны. А головную боль можно снять парой таблеток нурофена, для этого и предназначенных, или чашкой крепкого кофе. Правда, с сердечной болью сладить потруднее.

Почему же ему было так больно, когда он получил бумаги по разводу? Может быть, потому, что они воскресили в нем воспоминание о том, как он застал Николет, барахтающуюся в их супружеской постели с каким-то толстым лысым коротышкой, который ему и в подметки не годился? Или все из-за того, что, при всех ее недостатках, она-то быстро нашла ему замену и с резвостью щенка уже во второй раз пробежалась под свадебный марш к столу регистрации, а ему еще предстояло найти женщину, при виде которой брови его восхищенно поползут вверх, не говоря уже об учащенном сердцебиении.

А ведь Джози Флинн действительно взволновала его. Не она ли та женщина, с которой можно снова съесть свадебный торт? Об этом стоит подумать.

«О-о-о, о-о-о, беби, что же такое ты делаешь со мной, о-о-о, о-о-о…»

Мэт приоткрыл один глаз и принялся цинично рассматривать этих мальчишек. Джози сексуальна и женственна, этакая женственная недотрога — «не прикасайся ко мне, а то испачкаешь» — есть в ней что-то такое, что не определишь словами. Было понятно, что такая никогда не станет заниматься сексом на первом же свидании, а это уже немаловажно: ему до смерти надоело выкладываться во всех этих безликих спальнях, чтобы казаться секс-героем в глазах женщин, которых он фактически не знал, да и знать не хотел. А Джози, по крайней мере, могла связно выразить свои мысли — талант, редко встречающийся у современных женщин, во всяком случае у тех, с кем он имел дело. И ноги у нее в порядке, хорошие ноги, эти ноги прошли весь путь до вершины без единой остановки. И попка маленькая и аккуратная; когда Джози ступала на очередную ступеньку, она немного качалась, дразня его своей бойкостью. Если учесть, что ей пришлось наступать на один миллион четырнадцать ступенек, то неудивительно, что в банке данных его памяти это движение отпечаталось так, что уже не стереть, и его можно считать специалистом по походке Джози. Да, впечатляющая получается характеристика.

А к тому же у него с ней сегодня

свидание, и место записано на листочке, дожидающемся своего часа в глубине кармана его пальто. А как же его «обет безбрачия»? Это безбрачие было вызвано отнюдь не соображениями морали, а просто тем, что уже несколько месяцев он не вдыхал аромата женского тела. Но ради Джози Флинн он, пожалуй, нарушит свой обет. Мэт смиренно сложил руки на груди и позволил себе ухмылку. В общем и целом день удался, несмотря даже на оскорбление действием со стороны этой, с позволения сказать, музыки.

— Марта? Это Джози. Я приехала. «Сокол приземлился». — Джози, смотрясь в гостиничное зеркало, заляпанное пальцами предыдущих постояльцев, прикладывала к себе цветастую блузку. Слишком вызывающе для первого свидания.

— Джо-Джо, — оглушающе завопила ей в ухо Марта. — Хорошо долетела?

— Замечательно. Напилась с соседом по салону. А потом мы взбирались на статую Свободы. И он пригласил меня сегодня на обед.

— Ты пойдешь?

Джози нежно прикоснулась пальцами к зеленой короне, которая все еще красовалась у нее на голове.

— Вопрос из серии «Папа римский пьет церковный ликер»? Конечно, пойду.

— Он милый?

— Не то слово! — Она глупо улыбалась сама себе в зеркале.

— Я хочу все о нем узнать! Когда ты ко мне приедешь?

Джози приложила к себе черный свитер. Слишком уныло, особенно если учесть ее теперешнюю мертвенную бледность.

— А когда мне надо быть?

— Мы назначили встречу с косметологами и маникюршами в салоне красоты на десять тридцать, затем в двенадцать будет завтрак для подружек невесты в ресторане у Гинелли, в шесть — репетиция свадьбы, потом едем домой и в семь тридцать репетируем свадебный обед, и наконец ровно в десять ложимся спать, чтобы наутро быть свеженькими и красивенькими.

— Ты читала по бумажке?

— Свадебная церемония разрабатывалась с такой военной точностью, какая и Пентагону не снилась. Я все наизусть помню. На всякий случай.

— Ты приготовила мои туфли?

— Конечно. А ты не забыла привезти платье?

— Не забыла. — Пятнадцать с половиной метров невесомого сиреневого шифона, компактно смятого, лежали в ее чемодане.

— Ты уже повесила его на плечики?

— Уже повесила. — Джози бросила виноватый взгляд на скомканную ткань. Повешу сразу же, как повешу трубку. — Как там у тебя дела?

— Просто кошмар.

— А как отец со всем этим справляется?

— Плохо.

— А ты сама?

— Приезжай поскорее, я очень хочу тебя видеть. — Голос Марты звучал как-то необычно, чуть надтреснуто, что ли.

— Ну-ну, — мягко произнесла Джози. — Не успеешь моргнуть, а я уже там.

В трубке послышался смешок Марты.

— Ну вот и хорошо. Увидимся завтра утром. Ясным ранним утром.

— Помни, Джозефин Флинн, ты обещала мне приехать рано утром. Не хотелось бы, чтобы, проведя всю сегодняшнюю ночь в гостиничном номере в компании какого-то насильника, ты наутро приехала ко мне невыспавшаяся, вся в синяках, со следами зубов и со всклокоченными волосами. Наш салон красоты принесет тебе гораздо больше пользы.

— Обещаю, — Джози приложила к себе розовый кашемировый свитер, — что насиловать меня будут только полночи. — То, что нужно. Для молоденькой девушки просто верх роскоши. Дорого, но купить можно. Нежно и в то же время изощренно. А если еще положить побольше тон-пудры, то вообще можно за человека сойти.

— Не опаздывай.

— Не опоздаю.

— Приятно провести вечер.

— Спасибо, постараюсь.

— А потом все мне расскажешь.

Джози опять ухмыльнулась своему отражению в зеркале и подумала, не побрить ли ей еще раз ноги, все еще нывшие после прогулки.