В рай с пересадкой
Шрифт:
— Все эти ткани, — говорила экскурсовод, — освоены нашим льнокомбинатом и миллионы метров их уже отправлены потребителям.
— А здесь в универмаге их можно купить?
— Что вы, что вы, товарищи. Продукция льнокомбината отправляется в пятьдесят стран мира и по всей нашей стране. Вот, посмотрите на карту. Так что эти ткани в нашем универмаге купить практически невозможно. Вы куда едете дальше?
— В Грузию.
— Считайте, что вам повезло. Там вы можете встретить эти ткани. Желаю вам удачи.
— Спасибо.
Благодаря экскурсовода, туристы повалили из музея. На улице у входа их встречает Марина. Колька выходит одним из первых.
— Ну, как прошла экскурсия, товарищи?
— Прекрасно, — говорит Колька. — Очень интересно, а главное познавательно.
— Я очень рада, что вам понравилось.
— Куда нас теперь?
— Обедать.
— В ресторан?
— В кафе у вокзала. А что вас это так беспокоит?
— Да я ничего… Это я просто так.
— Вы останетесь довольны… В автобус все быстренько, товарищи, в автобус!
Под вечер поезд отошёл от станции и в широких вагонных окнах с белоснежными занавесками неслись мимо поля и перелески, луговины и деревушки, да мелькали телеграфные столбы.
В коридоре спального вагона открыты двери всех купе, в которых едут счастливые люди, оставившие свои заботы дома, а, может, просто на время забывшие о них…
Из служебного купе показалась молоденькая проводница с пачкой газет и журналов, а за нею вышла Марина с блокнотом и карандашом в руках. По всему видно было, что занимаются они делом для них обычным и чувствуют себя хозяйками этого дома на колесах среди своих гостей, всех таких разных, но в чём-то неуловимо похожих.
Проводница предлагала гостям газеты и журналы, а Марина задавала всем одни и те же вопросы.
— Ну, как, товарищи, устроились? Нормально? Все на месте?
На каждый её вопрос отвечали разноголосым, но дружным хором. Дошла очередь и до четвёртого купе, в котором Роберт всё так же читал у окна книгу, а Селезнёв, Рожков и Колька, расстелив на столе газету, готовились ужинать…
Первой в дверях купе показалась проводница.
— Газеты, журналы, пожалуйста. Просвещайтесь.
— О, почта пришла.
— А как зовут почтальона.
— Люба.
— Люба-Любовь, а меня Коля-Николай.
— Очень приятно.
— И мне приятно. Прошу в наш это… шалаш.
— Ой, что вы, мне некогда. Я на работе.
— Ну и что. Зато познакомимся поближе, — не отставал Колька. — Я как раз одинокий, холостой.
— Знаю, слышала, — засмеялась Люба. — Все вы холостые.
— А чо ты, Люба, правда ведь. Я даже на днях объявление в газету дал: молодой человек двадцати пяти лет хотел бы найти добрую, уступчивую, любящую путешествия подругу. Сам я спокойный, решительный, скромный…
— Сразу
— Без вредных привычек, Люба, — вслед проводнице прокричал Колька, выглянув из купе.
— Техникум окончил, — подсказал Рожков.
— Болтун и пустомеля, — уточнил Сергей Иваныч.
— Да что вы, пошутить нельзя?
— Так ведь мы тоже шутим…
— Ну как, товарищи устроились, — раздался бодрый голос Марины. Она стояла в дверях. — Нормально?
— Неплохо, вроде.
— Никто не отстал?
— У нас все на месте.
— Ну и отлично, — что-то отметила в блокноте Марина.
— Садитесь с нами, Марина, — пригласил Колька. — Поужинаем за компанию.
— Что вы, что вы, товарищи. Ужин вечером в ресторане.
— Это само собой.
— Нет-нет, спасибо. Мне ещё много надо сделать сегодня.
Марина прикрыла дверь.
— Ну так что, братья, — хлопнул в ладоши Колька и принялся наполнять стаканы вином. — За наш счастливый путь. Держи, Иваныч.
— Сначала Роберту за знакомство — предложил Селезнёв.
— И то верно. Извини.
— Спасибо, я не пью, — на мгновение оторвался от книги Роберт.
— Ну да!? Совсем? Даже сухого винца не принимаешь?
— Нет.
— Вот тебе и раз. Ещё, Иваныч, один трезвенник на нашу голову.
— Не вижу в этом ничего необыкновенного, — сказал Роберт.
— Смотри, Никанорыч — твой брат по несчастью.
— Почему это? Как раз наоборот.
— Ну, что, Иваныч, придётся нам и за них. Давай-ка, пока мы с тобой ещё в силе.
— Чудак ты, — бросил Роберт Кольке.
— Это почему же?
— Ты думаешь, что пьют только сильные люди?
— Да. А как же.
— Ошибаешься. Пьют только слабаки. Именно слабаки.
— Ну, ты даёшь. Да знаешь сколько я…
— Выпить может любой, а вот найти в себе силы и не выпить сможет не каждый, а только очень сильный человек. Он и только он достоин уважения в обществе.
— И даже вот такого купейного, нашего.
— Я говорю не об этом. Я говорю вообще о моём отношении к этой проблеме.
— Ты говоришь вообще, а я конкретно и в частности стакан в руке держу. Как же мне быть-то? Может, всё это за окно выплеснуть?
— Никто так вопрос не ставит.
— Ты-то как думаешь, Иваныч?
Иваныч некоторое время молчит, глядя в окно.
— Он, Коля, прав. Пьют только слабые люди.
— Ну!?
— Но мы то ведь не из таких слабаков.
— Ну!?
— Значит, просто выпивают вино, как мы сейчас, сильные люди, которые хотят расслабиться.
— Уф… — облегчённо выдохнул Колька. — Ну и голова у тебя, Иваныч. Сразу как-то легче стало.
— Ещё ни один человек вино не победил, — подал голое Рожков.