В руках монстра
Шрифт:
«Словно гладиаторы, с копьями и мечами. Судя по решительному настрою, если догонят – убьют, не задумываясь. Ломом по башке – это наверняка летальный исход. Кто ж меня за язык-то тянул опять?», – посматривая в зеркало заднего вида, в страхе думал Алекс. – «Что за люди пошли, шуток совсем не понимают. Если впереди возникнет пробка, то деться от народного возмездия будет некуда – слева встречка, справа речка под мостом. Вот и некролог готов, да еще и в стихах – слева встречка, справа речка, все, приехали, конечка»
Однако скорость автомобильного потока все увеличивалась,
«Ты безумный, но довольно смелый гений», – как только «гладиаторы» исчезли из поля видимости, к Алексу тут же вернулось хорошее настроение. – «Однако, смелость тоже должна быть в меру – пару недель придется ездить другой дорогой. Гладиаторы ведь не знают, что ты гений. И что тебя нельзя убивать ломом. Надо будет на обеих машинах знак повесить: «Осторожно! В машине гений. Близко с ломом не подходить – убьет мобильником». И мозги такие пририсовать, большие-большие, гениальные-гениальные. Золотые VIP-мозги, с бриллиантовым мозжечком и изумрудным гипофизом»
Он подъехал к дому, припарковался, и, еле сдерживая смех, направился к своему подъезду. У дверей Алекс вдруг громко хлопнул себя по лбу.
«Стоп! Вот откуда у меня было это странное ощущение слежки! Вот что я упустил – там – в Тупиковом переулке, на Месте Преступления! Ведь каждое отделение банка имеет камеры наружного наблюдения. А как раз напротив Места Преступления располагается банк. С видеокамерами. Вероятно, эти самые камеры и запечатлелись в моем подсознании, рождая неприятное чувство чьего-то пристального взгляда, чьей-то постоянной слежки. Это они за мной следили!»
Он поднялся домой, переоделся, забросил в духовой шкаф замороженную лазанью. Пока готовился обед, взял блокнот, уселся за кухонный стол и быстро набросал:
«1) Завтра отправить Вику в Тупиковый переулок, пусть зайдет в банк и разузнает, как долго хранятся записи с камер наблюдения, как их можно добыть, нужно ли какое-нибудь разрешение для этого, если нужно – какое и откуда.
2) После банка отправить Вику в ресторан «Пармаджано», пусть расспросит официантов – не помнят ли они тот день, когда погиб Александр»
Он заложил ручку за ухо и подошел к окну. С минуту о чем-то подумав, напряженно глядя вдаль, он вернулся к столу и вырвал из блокнота только что исписанный листок.
– Нет-нет-нет. Вику в банк нельзя. В банк сам. Только сам, – взволнованно прошептал он, в клочья разорвав листок. – Любыми путями, любой ценой, но мне нужно достать записи с камер. И в «Пармаджано» сам. Эти два дела – только я сам. Только сам.
*
Покинув
Подвал имеет единственный вход с кухни – небольшой квадратный люк, прикрытый деревянной крышкой. Обычно люк замаскирован буфетом, стоящим прямо на нем. Но сейчас буфет сдвинут в центр кухни. Еле слышно приподнимем крышку люка и, стараясь не скрипеть деревянной лестницей, на цыпочках спустимся вниз. Подвал не большой и не маленький, обычный. Когда-то наверняка служил хранилищем для продуктов. Но сейчас это не совсем хранилище для продуктов, вернее, это совсем не хранилище для продуктов. Это какая-то лаборатория.
По левую руку, сразу же от нижней ступеньки лестницы начинаются деревянные стеллажи с книгами. Стеллажи занимают всю левую стену, от пола до потолка. Книги самые разные – есть совсем тоненькие, почти брошюрки, есть и толстенные, есть совсем новые, но попадаются и очень старые. Все эти книги не что иное, как научная литература по химии, фармакологии и даже алхимии. Химию и фармакологию оставим без внимания. Лучше возьмем вот эту, с ближайшей полки, самую заметную, большую, тяжелую, в кожаном переплете с серебряными уголками, под названием «Alhimica».
О-о-о… это очень старая книга. Обложка основательно истерта, страницы желтые от старости. Некоторые так и норовят рассыпаться прямо в руках, поэтому листать будем очень осторожно. Датирована книжка… откроем на первой странице… ага, датирована она 1750-м годом. Это действительно очень старая и, судя по иллюстрациям, очень жестокая книга. Просмотрим, к примеру, главу №3. Первые несколько страниц сплошь исписаны сложными химическими формулами. Под формулами текст на латинском языке, по всей видимости – это разъяснения к формулам. Нам все это непонятно, а потому – абсолютно неинтересно. Лучше пролистаем до конца главы, там есть кое-что поинтереснее – рисунки. Их четыре.
Рисунок №1
На рисунке изображена небольшая комната. Нет, не комната, а настоящий карцер! Каменный мешок. Без единого окна, слегка освещенный тусклой свечой, прикрепленной прямо к стене. Справа, на коленях, прямо на каменном полу, стоит абсолютно нагой, очень худой человек. Его голова упала вперед, подбородок касается груди, с виду он очень изможден. Кажется, что, если бы не цепи, он уже давно упал бы на пол. Цепи тянутся сверху вниз от железных колец, вмурованных в стены, к запястьям бедняги, на которых тоже железные кольца, только гораздо меньшего диаметра, этакие железные браслетики. Слева у маленькой железной двери стоят два человека. На них длинные черные накидки до самого пола, а их головы полностью обмотаны чем-то белым, похожим на широкие бинты. Открыта лишь узкая щель для глаз – там блестят стекла очков. Тот, что справа, держит небольшой прибор. В центральной части прибора видна овальная капсула, размером с теннисный мяч, с одной стороны к ней прикреплены миниатюрные меха, наподобие кузнечных, а с другой – раструб, смахивающий на автомобильный клаксон.