В рясе смертника
Шрифт:
…В следующий миг я подпрыгнул на кровати, лихорадочно озираясь по сторонам, и тут же прижал ладони ко рту, забившись в душераздирающем кашле. Инстинктивно сполз с кровати на пол, стянув за собой сбившиеся в комок влажные от пота простыни, и, захлебываясь от кашля и слез, по-пластунски двинулся к двери. За окном полыхали, бросая жуткие отсветы на стены комнаты, оранжевые языки пламени. С трудом я понял, что это уже не сон и бревенчатый дом отца Сергия действительно объят пламенем. По комнате черным вязким туманом стелился проникающий во все щели угарный дым!
– Отец!.. – Я пытался закричать, но изо рта вырвался только сдавленный хрип. Голова раскалывалась, сознание таяло, тошнота подступала
Ядовитый воздух обжигал легкие. Свободной от медленно поднимавшегося под потолок дыма оставалась только узкая полоска пространства у самого пола. Припадая лицом к крашеным доскам, я дополз до двери и ударом кулака распахнул ее, почти не ощутив боли, молнией полыхнувшей в разбитых суставах пальцев. Где-то со звоном лопнуло накалившееся от огня оконное стекло…
Отец Сергий, слава богу, был жив, и это придало мне дополнительные силы, спасло от роковой потери сознания. Протоиерей тоже проснулся от дыма, поднялся с кровати и теперь стоял на коленях возле печи, покачиваясь и держась руками за горло. Его лицо стало землисто-серым, широко открытые глаза были неподвижны, лишенное живительного кислорода тело конвульсивно вздрагивало. Еще чуть-чуть, и изношенное сердце старика не выдержит…
Охвативший уже весь фасад дома огонь свирепо вгрызался в старое сухое дерево. Над головой с грохотом и треском начал взрываться шифер. Внутри дома все окончательно заволокло черным угарным дымом, жар становился все сильнее. У меня оставались считаные секунды, чтобы спасти жизнь старика и свою собственную. На мне уже тихонько начинала тлеть одежда…
Говорить не было сил – в легкие словно залили раскаленный свинец. Поэтому я без лишних слов двумя отчаянными рывками дополз до отца Сергия, схватил его за воротник льняной рубахи и с упорством рвущегося из трясины, увязшего в болоте кабана что есть силы поволок старика в сени. Там каким-то чудом продолжала светить лампочка, хотя уже начинала мигать…
В глухих сенях дышать было еще труднее, чем в комнатах, куда через лопнувшие стекла окон вместе с языками пламени проникал свежий воздух с улицы. Однако он же способствовал стремительному распространению пожара, его языки уже начали свой ужасный танец внутри дома, тянулись к киоту с иконами.
Я плохо сознавал, как мне удалось, волоча за собой уже не подающего признаков жизни отца Сергия, ползком преодолеть несколько бесконечно длинных метров, отделявших меня от выхода на улицу. Помню только, как отчаянно, словно в агонии, что есть мочи ударил по двери ногой, срывая щеколду. Еще помню, как легкие жадно глотнули дымного воздуха…
«Теперь одно усилие, самое последнее!» – метрономом стучало в моем отравленном ядовитым газом воспаленном мозгу. Нужно только перетащить старика через высокий порог и вместе с ним кубарем скатиться вниз по трем покосившимся деревянным ступенькам. А там можно упасть лицом в сырую, горько пахнущую обгорелой травой землю и окончательно потерять сознание. Возможно, нас даже спасут… Кто-нибудь из дальних соседей, разбуженных среди ночи громким треском и мерцанием на окнах оранжевых бликов, прибежит равнодушно поглазеть на редкое, холодящее кровь зрелище. Только это могло дать нам шанс не быть погребенными под руинами пожарища. Об ангелах-хранителях без крыльев – в огнеупорных костюмах и масках – в тот миг я даже не думал. При любом раскладе пожарный расчет приехал бы слишком поздно, когда спасать уже некого и нечего. Им осталось бы только размотать шланги и залить пеной высоко взметнувшийся в сумеречное небо факел, доедающий старый приземистый домишко…
Все эти мысли промелькнули у меня в голове за тысячную долю секунды, пока распахивалась просевшая от времени входная дверь.
И тут же в мокрую доску крыльца в нескольких сантиметрах от порога с интервалом
Снайпер! Вот этого я никак не ожидал… Притаившийся где-то напротив крыльца в непроглядной от дыма и дождевых туч темени, он терпеливо ждал этого момента, чтобы не дать нам выбраться из дома, ставшего крематорием, где по бесовской задумке оставшегося за кадром сценариста должны были заживо сгореть два человека! Или…
Третья светящаяся пуля, беззвучно ударившая в крыльцо практически на одной линии с двумя предыдущими, отмела все возможные варианты.
Чисто инстинктивно уходя с линии огня, я отпрянул назад, в клубы черного дыма, не менее смертельные для нас, чем летящий в голову со скоростью ста метров в секунду кусочек раскаленного металла. Лампочка под потолком в последний раз мигнула и погасла…
Глоток уличного воздуха все же немного прояснил сознание, и я с ужасом понял, что нас хотят не просто убить, а непременно сжечь! Пуля, извлеченная милицейским патологоанатомом из обгоревшего до неузнаваемости трупа, – слишком очевидная улика! Особенно если оба потерпевших православные священники, один из которых уже замешан в шумном уголовном деле. Волна поднимется нешуточная… Другое дело – банальный, хоть и трагичный, несчастный случай со смертельным исходом. И никакого криминала. Правда, остается вопрос о причине возгорания, но с такой «мелочью» в наше время вряд ли кто-нибудь из следователей станет возиться, если есть возможность списать гибель людей на неосторожное обращение с огнем, на старую проводку, в крайнем случае – на ночную грозу…
На какое-то неуловимое мгновение я растерялся. Врожденный инстинкт самосохранения подсказывал только один вариант спасения: вперед, под пули! Будь что будет! Возможно, они не станут рисковать! Сообразят, что замысловатый план не сработал, актеры-камикадзе, подстегиваемые самым сильным человеческим рефлексом – выжить, вышли из-под контроля и предпочли умереть от пули, а не от огня, и ретируются?
Нет! Если я попру напролом, нас обоих просто застрелят, поставив пусть не совсем круглую и гладкую, но все-таки точку. В любом случае нас не оставят в живых. В правилах веселой игры в крематорий такой вариант для жертвы не рассматривался изначально.
Нет человека – нет проблемы. Мы оба, так уж распорядилась лихая судьба, кое для кого представляли проблему. Большую проблему. Но только живые. Кто бы ни стоял за поджогом дома и пулями снайпера – банда сектантов или братья-близнецы, они стремились таким затейливым образом данную проблему решить раз и навсегда…
Тихий, едва слышный сквозь треск пожара стон лежащего навзничь рядом со мной отца Сергия вывел меня из оцепенения лучше прямой сердечной инъекции адреналина! Он напомнил мне о том, что сейчас от меня зависит не только моя собственная участь, но и жизнь моего духовного отца. Самого близкого для меня человека из ныне живущих на земле. Эта висящая на волоске, едва теплившаяся жизнь взывала о помощи.
Наверное, еще никогда мой мозг не работал в таком бешеном режиме! Почти парализованный токсинами и непонятно как еще функционирующий, он прогнал за долю секунды десятки самых безумных и фантастических комбинаций и все-таки нашел ту единственную, которая давала нам с отцом Сергием крохотный шанс выжить в этом адском костре!
Я вспомнил о погребе в доме отца Сергия! Глубокий и холодный даже в редкую для хмурого Питера летнюю жару, он исправно служил одинокому старику хранилищем для нехитрых припасов и отчасти заменял холодильник. Спуститься в него можно было через люк под столом в ближней комнате…