В рясе смертника
Шрифт:
Взревев мотором, забуксовав по бетону всеми четырьмя колесами, оснащенный хромированным отбойником тяжелый «Чероки» торпедой сорвался с места, с легкостью и адским грохотом вынес гаражные ворота и вылетел из объятого пламенем коттеджа. Ломанулся прямо, с треском снес хлипкую деревянную ограду участка в стороне от запертых въездных ворот и, заложив крутой вираж, выскочил на узкую раздолбанную дорогу.
Откуда-то издалека уже доносился надрывный вой милицейских сирен…
Глава 37
– Открой глаза, Аверин! – услышал я ровный, бархатистый мужской голос, показавшийся мне знакомым. – Коктейль давно подействовал, кого ты пытаешься обмануть? Не заставляй меня снова звать Крысу. Морфий
Я разлепил тяжелые, в корке запекшейся крови веки и взглянул на человека, стоявшего по ту сторону ржавой металлической решетки. Да, мне не почудилось. Это был глава сатанистов собственной персоной. Оборотень, сменивший за свою фальшивую жизнь много масок, подобрал наконец самую подходящую внутренней своей сущности…
– А ты живучий, капитан, – ухмыльнулся бывший пастырь, покачав головой с прилизанными, собранными на затылке в длинный хвост волосами стального цвета. – И с рефлексами у тебя, похоже, полный порядок. Тренируешься, поди, у себя на острове?! Со штангой мышцы качаешь, груши околачиваешь… Вот и свиделись, капитан Аверин. Я смотрю, ты не рад встрече?
– Я не капитан Аверин. Я священник, и зовут меня отец Павел. – Я ощутил, как из разбитых губ на подбородок побежала соленая кровь.
– Нет. Ты уже не отец Павел, – посерьезнел гуру. – Теперь ты никто! Тебя уже нет! Из этой сырой ямы, – Каллистрат нервно ткнул указательным пальцем сквозь разделяющую нас решетку, – только один путь – к жертвенному алтарю. Это, – он опустил палец вниз, – родовая усыпальница, склеп. Раньше он принадлежал одной знатной католической семье. Оглянись. Сзади тебя – постамент для гроба. Здесь служили заупокойную мессу. Затем гроб опускали в яму… Прямо у тебя под ногами – гранитная плита, под ней четыре давно сгнивших трупа. Приятное соседство, не правда ли?!
– Мертвые не так страшны, как живые, – тихо ответил я, глядя не столько по сторонам, сколько на старого знакомого. Нас разделяло всего три шага – увы, совершенно непреодолимых в моем положении…
За прошедшие с нашей последней встречи годы отлученный от церкви отец Вячеслав, он же бывший зэк Вячеслав Милевич, сильно изменился и сильно похудел. Волосы поседели, окладистая борода исчезла, обнажив шрам, безобразивший подбородок, черты лица заострились, глаза запали глубоко под надбровные дуги. Не изменилось, пожалуй, лишь их выражение. Живые и льдисто-холодные, они по-прежнему смотрели сквозь собеседника, придавая главарю сектантов сходство со слепцом-блаженным, погруженным в свой бездонный внутренний мир. Или с давно утратившим всякую жалость палачом…
На Каллистрате был грубый вязаный свитер с высоким воротом, поверх которого висела золотая цепь с массивным перевернутым распятием. Вокруг лба повязана черная лента с красной каймой. На ногах узкие джинсы и короткие сапоги с металлическими накладками на носах. За его правым плечом в заляпанной воском нише каменной стены горела одинокая свеча. Ее мерцающее желтое пламя бросало дрожащие отсветы на покрытый каплями воды потолок, сырые, в плесени, стены и каменный пол склепа, обрисовывало силуэт чертопоклонника.
Казалось, здесь снимается голливудский фильм ужасов. С той лишь разницей, что мрачные декорации подземелья не были сделаны из папье-маше, что не жужжала кинокамера, не суетились статисты, а я и Каллистрат не играли заранее заученные роли. Все происходило всерьез, и ждать команды режиссера «стоп, снято!» было бесполезно.
Нас окружала жестокая, на грани безумия, чудовищная реальность. Под моими ногами находилась настоящая могила, а над головой – старое католическое кладбище. Наверняка расположенное вдали от города…
– Я вижу по выражению твоего лица, что ты проникся серьезностью происходящего, – внимательно наблюдая за мной, не без удовлетворения сказал Каллистрат. – Тогда тебе будет небезынтересно узнать, что тебя ждет… Я прав, батюшка?!
– Скажи, ты действительно веришь в то, что делаешь?
– О, да у нас идейные разговоры пошли! – холодно
– Ты блефуешь, Милевич, – бросил я с вызовом. – Нессельроде, который уже горит в геенне огненной, успел слишком много мне рассказать, прежде чем его застрелили дуболомы-охранники… Видно, твой подельник чересчур понадеялся на то, что дальше его роскошного кабинета ни одно слово не просочится…
Теперь я отчетливо увидел, как лихорадочно забегали холодные зрачки Каллистрата, как дрогнули его скулы.
– Ты такой же убежденный сатанист, как и он! – продолжал я. – Оба вы – ловкие и двуличные шакалы. Когда тебя лишили сана за связь с бандитами и развратные действия с несовершеннолетней сиротой, ты быстро понял, что можно добиться желаемого на противоположном краю веры. Главная ваша цель – деньги и власть над людьми. На воркутинской зоне, где ты отсидел тринадцать лет, ты был блатным авторитетом и даже возглавил бунт среди зэков. Тогда тебя чудом не расстреляли бойцы спецназа внутренних войск… За властью ты пришел и в церковь, и тебе снова повезло: сначала удалось вообще скрыть факт своей судимости, а потом убедить всех, что тебя осудили за чужие преступления!.. Когда же тебя уличили в мерзости и отмывании грязных, заработанных на крови и горе криминальных денег через банковский счет храма, ты решил переметнуться к сатанистам… Ты хорошо помнил слова основателя одной из западных тоталитарных сект: «Создай свою собственную религию – и ты станешь неслыханно богат и получишь власть над людьми». Но тебе даже придумывать ничего нового не пришлось, ты отлично уловил нужные тебе тенденции в нашем погрязшем в грехах и невежестве обществе… Ты до тонкостей изучил все творения родоначальников практического сатанизма и, засучив рукава, взялся за дело. Обладая прирожденным талантом лидера, интуицией, звериным чутьем и умением растоптать ближнего, ты влился в секту, быстро устранил конкурентов, мешавших осуществлению плана, и в один проклятый день стал вождем. И, надо отдать должное, весьма преуспел в своей грязной миссии!..
Всего пять лет назад жители Питера получали информацию о чертопоклонниках и «черных мессах» только из видеокассет. Именно ты сумел сделать так, что о секте душегубов и ее ужасных ритуалах заговорили не только пишущие и снимающие журналисты, многих из которых ты банально купил, но и простые люди! Сейчас у тебя в городе тысячи последователей, свихнувшихся на модной среди обкурившихся тинейджеров и всевозможных моральных уродов идее поклонения дьяволу. У тебя более чем достаточно денег, нужные связи на всех уровнях, прочно сидящие на крючке чиновники и менты и, как следствие, практически безграничная власть над этим гнусным стадом! Что тебе еще нужно?! Зачем содержать боевиков?! Зачем ты помогаешь иностранным подонкам воровать наших детей и переправлять их за границу на «запчасти»?! Для чего ты оскверняешь храмы и поджигаешь дома священников?!
Каллистрат выслушал меня, ни разу не перебив.
– Ты всегда был не только хорошим попом, но и хитрым гэбэшным агентом, товарищ капитан, – с вызовом процедил он сквозь зубы, когда я замолчал. – Неужели ты думаешь, что я поверю, будто у тебя, настоятеля церкви в тюрьме для убийц, под рясой не скрывается погон с нагруженной звездами синей полосой? А насчет похищения детей и прочего… Раз ты в курсе… Подумай хорошенько, товарищ капитан или как там тебя сейчас звать-величать, поройся в своих гениальных мозгах и сам ответишь на свой вопрос…