В сельву виза не нужна
Шрифт:
– Не трогай пистолет, чучело, – сказал я ему, – а то будешь собирать мозги своего шефа по всей клумбе.
– Сними ремень с кобурой и кинь в кусты, – подсказал водителю Августино.
– Слушаюсь, шеф, – ответил водитель. Сбруя полетела в кусты.
– Теперь садимся. – Я подтолкнул Августино к машине. – Вы – за руль.
Августино сел. Я хотел лечь на заднее сиденье и оттуда держать голову шефа на прицеле, но на сиденье лежал какой-то груз, накрытый брезентом. Не было времени возиться с ним, и я сел рядом с Августино, опустившись как можно ниже.
– Заводите,
– По машине не стрелять, – крикнул Августино охранникам, лежащим на земле. – Не предпринимать никаких мер, чтобы нас задержать.
Он нервничал и слишком резко сбросил педаль сцепления, а может быть, такая была у него манера трогаться с места, но тем не менее джип издал жуткий звук и помчался вперед с такой скоростью, словно им, как снарядом, выстрелили из пушки. Битумная полоса быстро сменилась грунтовкой, и на первом же ухабе мы оба едва не вылетели из своих сидений. Я понял, что Августино нарочно развил такую скорость, чтобы я не мог все время держать его на прицеле. Я не стал ничего говорить, а просто выстрелил в воздух. Августино оказался очень понятливым и тотчас снизил скорость.
Мы въехали в джунгли. Вилла скрылась за деревьями. Сезон дождей сделал свое дело, и дорога совершенно раскисла. Каждая выбоина была заполнена водой, мы въезжали в нее, поднимая тучи грязных брызг, и я понял, почему при такой красивой вилле состоит на службе потрепанный и заляпанный джип.
Мы проехали вброд ручей, потом долго выбирались на подмытый берег, где машина несколько раз юзом сползала обратно. Августино подозрительно неловко обращался с управлением, и мы потратили не менее десяти минут, пока снова не выехали на дорогу.
Лес заканчивался, и сквозь заросли я заметил постройки.
– Там? – спросил я.
Августино кивнул.
– Остановите машину.
Августино нажал на педаль тормоза, опустил локти на руль и терпеливо ждал, что я ему прикажу.
– Выходите.
Он посмотрел на меня, усмехнулся и ответил:
– До скорой встречи.
С этими словами он вышел из машины и не спеша, будто прогуливался по парку, направился в обратную сторону.
Я сунул пистолет за поясной ремень, пересел за руль, плавно тронулся и медленно поехал к краю леса. Мои нервы были настолько напряжены, что я вздрогнул, когда вдруг из-за спины показалась волосатая рука, и острое, как бритва, мачете коснулось моего горла.
– Привет, динозаврик, – услышал я непривычную русскую речь. – Рули обратно, надо старика до дома довезти.
Я машинально опустил руку вниз. Пистолета за поясом не было.
Глава 18
Я не видел его лица. Мог обернуться, но не делал этого, мешало лезвие мачете. Мотор машины заглох. Я совсем забыл о педалях, давил изо всех сил обеими ногами в перегородку, до боли в руках сжимал руль, но джип уже перестал катиться по инерции, въехал в кусты и замер.
Я не должен был, не имел права так глупо попасться ему в руки. Надо было перерыть всю машину, снять с заднего сиденья брезентовый чехол или, для очистки совести, выстрелить по нему несколько раз.
– Ну что ты растерялся? – сказал на ухо Картавый. – Заводи, и поехали обратно. Ты как будто не обрадовался мне.
Я забыл снять рычаг со скорости, и с поворотом ключа машина дернулась. Лезвие мачете слегка обожгло мне кожу на горле, и я почувствовал, как защекотала горячая капелька крови, сбегающая на грудь. Я развернул машину и поехал в обратную сторону – намного медленнее, чем вез меня Августино.
– А давненько мы с тобой не виделись, да? – говорил Картавый. – Похудел, бороденкой оброс. Плохо питался, наверное? Или нервничал сильно?
Я протянул руку к зеркалу, подвешенному на стекле, повернул его так, чтобы видеть Картавого. Его отражение плясало и дрожало, как на поверхности воды, но я смог рассмотреть его крупный нос, губы, разделенные тонкой полоской усов, и правый глаз – стеклянный, выпученный, неподвижный, как у восковой фигуры. Он был омерзителен, как хамелеон, с этим мертвым невидящим глазом, обрамленным многочисленными лучиками морщинок, не подчиняющимся своему живому двойнику, который уставился на меня.
Августино сидел на обочине дороги. Я притормозил, он встал, открыл дверцу, сел рядом со мной и, выразительно глянув на меня, развел руками.
– Очень сожалею, но я вас предупреждал, – сказал он.
– Простите, шеф, за его хамскую выходку, – отозвался сзади Картавый. – За долгие месяцы странствий он совсем одичал в сельве и разучился вести себя по-джентльменски в приличном обществе. Беру этот грех на себя, потому как не сумел воспитать этого динозавра за время нашей крепкой дружбы.
– И я разочаровался в нем. – Августино махнул рукой. – Вперед!
– Он отказался с нами сотрудничать, шеф? Побрезговал нами?
– Он все еще убежден, что наркотики – это зло.
– А вот я посажу его на иглу, а потом пусть скажет, хорошо это или плохо.
– Давай, сынок, займись им.
Я остановился у парадного входа виллы. Картавый продолжал держать на моем горле мачете, и вся моя майка на груди пропиталась кровью. К нам подбежали охранники, кто-то попытался помочь Августино выбраться из машины, но он зло оттолкнул «помощника» от себя и пошел к дверям дома. Я смотрел ему в спину, ожидая, что он обернется, скажет что-нибудь Картавому обо мне или объявит приговор, но Августино молча исчез за дверями, крепко захлопнув их за собой. Я понял, что моя жизнь – в руках Картавого.
Он убрал мачете, я повернулся и рассмотрел его. Он выглядел неплохо, несмотря на то, что омерзительный стеклянный глаз смотрел куда-то вверх, а живой – на меня. Картавый немного растолстел, благодаря чему разгладились морщины на его лице, и он выглядел моложе, чем тогда, в Афгане. Ему шел бежевый костюм «сафари», он придавал его фигуре стройность и аккуратность. И вообще, на непосвященного человека Картавый сейчас мог произвести хорошее впечатление. «Перспективный ученый»…
– Куда его? – спросил один из охранников.