В семье не без подвоха
Шрифт:
– Но почему ты не сказал, что тебе так трудно?
Взгляд Кира на секунду становится неверяще-укоризненным.
– Мне не трудно, – почти шепотом отвечает ребенок.
– Если тебе приходится вставать затемно и весь день заниматься без перерывов, то это называется трудно, – замечает Азамат.
Кир сжимает губы и злобно зыркает на меня, но молчит. Азамат некоторое время ждет, но ответа не получает, так что задает новый вопрос:
– Ты бы хотел прервать занятия?
Кир пару секунд колеблется, потом осторожно
– Да.
Азамат опускает голову.
– Вот как. Почему?
– Мне надоело, – осмеливается Кир.
– Мы можем заниматься меньше, – с надеждой предлагает Азамат. – Всего час в день, например.
Ребенок мотает головой.
– Нет.
Азамат расстроенно кивает.
– Понял. Ну, может, хотя бы сегодня еще почитаем? А с завтрашнего дня все?
Кир снова мотает головой, уже решительнее.
– Ну хорошо, – разводит руками Азамат. – Не хочешь – не надо. Отдыхай.
Кир как будто только и ждал команды: вскакивает и исчезает в своей комнате.
Мы некоторое время сидим молча, осмысливая произошедший разговор.
– По-моему, – говорю, – мы сделали неправильно все, что только могли.
Азамат задумчиво кивает.
– Не надо было при нем ругаться.
– Я и не ругалась.
– Ну да, ты просто доходчиво рассказывала мне, какой я идиот.
– Я просто отвечала на твои вопросы. Ну ладно, хорошо, я согласна, надо было проявить дипломатичность и вывести тебя в другую комнату.
Азамат отодвигает тарелку, ставит локти на стол и упирается кулаками в щеки.
– Ты ему хоть раз говорил, что будет, если он не сделает задания? – интересуюсь осторожно.
– Что значит «что будет»? Ничего не будет, просто почитали бы вместо этого.
– Я спрашиваю, ему ты это говорил?
Азамат задумывается.
– Нет… Ты думаешь, если бы он знал, что можно, то давно бы бросил?
– Не знаю, может, не так бы усердствовал.
– Если ты считала, что он слишком много учится, почему сама ему не сказала?
– Я сказала. В первый же вечер.
– И?
– И он решил учиться тайком от меня, пока я не объяснила, что не запрещаю.
Азамат поджимает губы.
– Все так и должно быть. Ты женщина, я мужчина, приказы разные, слушаться надо меня. Вот шакал! – Он внезапно ударяет кулаком по столу так, что вся посуда подскакивает. – Так хотел все сделать правильно и, конечно, все испортил!
– Ну ты так-то уж не отчаивайся, – говорю. – Погоди, он успокоится, разберется, что к чему. Поговори с ним спокойно.
– Попробую, – протягивает Азамат без энтузиазма. – Что-то мне кажется, что он не станет со мной говорить по душам. Ему бы с духовником поговорить, но…
Азамат так и не заканчивает очевидную мысль: Ажгдийдимидин с его предвзятым отношением к безродным сделает только хуже. Можно было бы, конечно, отвезти парня на Гарнет, чтобы с ним поработал нормальный психотерапевт, но, боюсь,
Муж мой тем временем решает воплотить задуманное немедленно и идет стучаться к Киру в дверь. Ответа, как и прежде, нет.
– Опять спишь, что ли? – удивляется Азамат. – Неужто я тебя так вымотал?
Стучит громче – тишина. Дергает ручку – заперто.
– Вот как. – Азамат в задумчивости замирает перед дверью. – Ну ладно, значит, завтра поговорим…
Просыпается Алэк, и после кормежки я начинаю собирать его на прогулку – раз уж Азамат свободен, почему бы не провести время с другим сыном, он соскучился вообще-то. В комнате у мелкого душновато, и я открываю окно, чтобы проветрить. И вижу, что окно комнаты Кира распахнуто настежь, а с подоконника свешивается простыня с узелками.
– Азама-а-ат, – зову. – Он, похоже, опять сбежал.
На этот раз я даже не волнуюсь, только досадно, что весь вечер будет потрачен на поиски этого малолетнего раздолбая.
Азамат высовывается в окно, делает те же выводы, что и я, и без раздумий высаживает дверь в комнату Кира. Там и правда пусто, простыня привязана к письменному столу. Под окном у Кира довольно широкий карниз над окнами нижнего этажа, а с него при некоторой сноровке можно перепрыгнуть на крышу служебного крыла, где кухня и конюшни. Спуститься оттуда могла бы и я. Быстрый звонок сообщает, что Филин тоже пропал. Кир без своего пса не сбегает. Азамат тяжело вздыхает и принимается поднимать на ноги всю службу безопасности. Конечно, никто не станет гулять с Алэком в такой ситуации. Я решительно надеваю куртку и вытаскиваю мелкого в беседку. Он-то не виноват, что его братец любит заставить всех понервничать.
Через пару часов мне неожиданно звонит Янка.
– Потеряли старшенького? – говорит она странным голосом.
– Ну да, свалил в окно, – сознаюсь. – Ты что-то знаешь?
– Да вот, ко мне тут пациент поступил… Три ребра сломано, гематомы в брюшной полости, вывих плеча, и разбиты костяшки пальцев…
– Что, Кир?!
– Нет, не Кир, а глава местной подростковой банды. Но утверждает, что это Кир его так отделал.
– Где?!
– Не признается. Мне Ирнчину доложить об этом?
– Да, конечно… У тебя есть его телефон?
Янка хмыкает.
– Есть, есть.
И отключается.
Кира находят часа через полтора. Он цел и относительно невредим – беглый осмотр показывает только несколько синяков и ссадины на руках.
– Ну и что это за акт протеста? – устало интересуется Азамат, которому я впихнула Алэка, чтобы руки были заняты, а то ему, как и мне, очень хочется кое-кого за уши оттаскать. Филин вертится у всех под ногами, поскуливая.
Кир стоит ссутулившись между двух бравых ребят из отдела безопасности и злобно зыркает на нас.