В сердце Антарктики
Шрифт:
Мы решили попытаться пересечь барранкос и стали искать вдоль края место, где можно было бы спустить сани с обрыва. Несколько дальше к северо-востоку действительно нашелся удобный склон, образованный наметенными сугробами снега. Подтащив сюда сани, привязали к их передку альпийскую веревку и стали осторожно спускать на дно барранкоса задним концом вперед. Сани слегка стукнулись о дно, загремели керосиновые банки, но ничего не сломалось. На дне нам еще пришлось повозиться с санями, перетаскивая их через открытые приливные трещины в 1–1,5 м шириной и в 3–4 м глубиной.
Пока мы добирались до середины дна барранкоса, Маккей попутно убил двух императорских пингвинов и взял грудки и печенки для пополнения истощившихся запасов. Моусон между тем перешел на другую сторону дна барранкоса, пытаясь отыскать место для подъема. Через несколько минут я присоединился к нему.
Чувствуя себя измученным длительными форсированными переходами
Если в ближайшие дни «Нимрод» не появится, то придется действовать немедленно и энергично, чтобы организовать зимовку на месте или попытаться пройти обратно, в обход больших горных массивов, через ряд изрезанных трещинами глетчеров, свыше 320 километров до зимовки на мысе Ройдс. Но даже сейчас, если понадобятся немедленные энергичные действия на случай внезапного появления «Нимрода» где-нибудь у нашего берега, лучше было, по моему мнению, чтобы во главе партии стоял Моусон, физически менее истощенный, чем я. На протяжении всего похода Моусон проявил качества отличного руководители и вполне оправдал мнение лейтенанта Шеклтона, который в инструкциях предусмотрел передачу начальствования над партией Моусону, если бы со мной что-нибудь приключилось. Когда я заговорил об этом с Моусоном, он сперва начал возражать, но потом сказал, что временно примет начальствование и обдумает этот вопрос раньше, чем решит, будет ли он постоянным начальником партии.
Я предложил, что передам ему полномочия в письменной форме, но он от этого отказался.
Подробный осмотр юго-восточного обрыва барранкоса показал, что был лишь один возможный, но очень трудный способ подняться на него. Мы вернулись туда, где оставили Маккея, и затем втроем перетащили сани через ужасную приливную трещину во льду. Позади нее находился высокий снежный сугроб, по которому мы и надеялись взобраться.
План заключался в том, чтобы разгрузить сани, втащить их и поставить вертикально на верхушке сугроба, использовав как лестницу для того, чтобы вскарабкаться на нависающий обрыв. Маккей умудрился перебраться с санями через трещину, применив бамбуковые шесты от палатки в качестве моста. Не без некоторых затруднений взобрался он и на вершину сугроба. Но, к нашему разочарованию, оказалось, что снег сугроба настолько рыхл, что ледоруб, поставленный на его вершине, проваливается от собственной тяжести до конца ручки. Ясно, если мы поставим туда сани, они также провалятся по меньшей мере настолько же и не достанут верхним концом до нависающего края обрыва. Волей-неволей пришлось тащить сани обратно через все трещины к северо-западному обрыву барранкоса, где мы их только что спустили. Но оказалось, как в древности: спуск к Аверну легок, но вернуться назад трудно и тяжко [134] . Моусон пошел впереди с ледорубом и тянул за веревку сани, мы же с Маккеем идя по бокам, подталкивали их сзади. Подталкивая и подтягивая сани, мы ухитрялись при каждом усилии продвигать их на несколько сантиметров. Каждый раз при остановке Моусон вонзал ледоруб в лед, обматывал вокруг него свою веревку и таким образом сдерживал сани на склоне в течение короткого промежутка времени, пока мы переводили дыхание. Наконец, успешно преодолев крутой склон, мы поднялись на 12 метров, оказавшись на ровном месте над барранкосом, но, конечно, не с той стороны, где находился склад. Однако теперь мы находились всего в каких-нибудь пяти километрах от открытого моря и полагали, что здесь можно спокойно устроить лагерь. Если «Нимрод» увидит флаги нашего склада и остановится у берега, то мы легко сможем добежать до входа в ущелье и подать ему сигнал.
134
Цитата
С 8 часов предыдущего дня мы были на ногах, поэтому, конечно, с величайшей радостью забрались в палатку и поужинали рагу из рубленой печенки пингвинов. Около 7 часов легли спать. Как потом нам стало известно, всего через какую-нибудь четверть часа после того как мы забрались в мешок, «Нимрод» прошел мимо к северу по направлению к горе Мельбурн на расстоянии пяти километров от холма, на котором стояла наша палатка! Из-за легкой пурги он не мог рассмотреть ни флага на складе, ни нашей палатки.
3 февраля. Проспали с 7 до 11 часов. Встав, позавтракали, упаковали сани и направились вдоль северного берега снежного каньона. На дне его лед был усеян нежащимися на солнышке тюленями и линяющими императорскими пингвинами. В некоторых местах, на протяжении каких-нибудь ста метров, можно было насчитать до сотни тюленей. Пройдя с полтора километра от лагеря, мы повстречали небольшой боковой каньон, который пришлось обогнуть. Затем шли вдоль края главного каньона еще километра два и, так как все устали, к своему крайнему неудовольствию увидели, что он тянется еще далеко внутрь страны. Тогда мы остановились. Маккей отправился вперед на разведку посмотреть, нет ли какой-нибудь возможности перебраться на другую сторону. Через некоторое время он закричал нам, что нашел снежный мост, по которому можно перейти каньон. Вскоре Моусон присоединился к нам, и все вместе дотащили сани до моста.
Место это имело несколько романтический характер. Огромный пласт снега или фирна съехал со склона, упал набок и лежал поперек каньона. Поверхность его затем несколько повысил и отчасти выровнял нанесенный ветром снег. Как на переднем, более близком к нам, так и на заднем конце этого места имелось по трещине, а середина его была заметно ниже концов. Переступив через трещину, мы бегом потащили сани вниз к середине моста, а затем втащили их по противоположному крутому склону моста. Маккей поддерживал сани, чтобы они не валились набок с узкого пути, а мы тащили их вперед изо всех сил. Через две-три минуты нам удалось благополучно перебраться с санями через каньон. Тут мы облегченно вздохнули – последнее препятствие, преграждавшее путь к складу, было преодолено!
Теперь мы направились прямо туда. По дороге повстречался крупный императорский пингвин, которого Маккей тотчас же убил; его мясо и печень мы взяли для приготовления завтрака. Километра через три остановились лагерем. Моусон нарезал мясо и печень пингвина на кусочки. Прибавив к ним немного снега я сварил все это на примусе, так что каждый получил полторы хороших чашки супа и вареного мяса. Это был роскошный завтрак за многие дни путешествия.
Подкрепившись мы отправились в путь. Прошли еще два с половиной километра и в 22 часа 30 минут добрались до ледяного холма, расположенного к югу от того прохода, которым снежный каньон оканчивался в сторону моря. Здесь мы устроили лагерь в расстоянии немногим более полутора километров от склада. Мы очень измучились и решили остановиться. Место это казалось особенно удобным, так как с прилежащего ледяного холма можно было хорошо рассмотреть все море за оконечностью ледника Дригальского.
Пока мы с Моусоном ставили палатку, Маккей дошел до берега и убил тюленя. Он вернулся назад с большим количеством тюленьего мяса и печени. При этом он рассказал, что видел двух молодых тюленей и убил одного из них, но что вели они себя совершенно не так, как обыкновенно. При приближении Маккея тюлени обратились в поспешное бегство, вместо того чтобы ждать его в полной неподвижности, как это делали тюлени Уэдделла, которых нам приходилось встречать. Впоследствии мы узнали, что эти тюлени принадлежали действительно к другому, при этом довольно редкому виду, известному под названием тюленя Росса.
Тюлень Росса (англ. – Ross seal) – самый малочисленный вид антарктических тюленей. Своеобразная внешность животного – короткое и толстое тело с сильно развитыми и подвижными ластами – резко отличает его от других видов тюленей южнополярных морей. Обитает он в самых южных и недоступных районах Антарктики, в основном в районах открытого моря, на плавучем льду. Другая своеобразная особенность тюленя Росса – способность раздувать горло и издавать очень громкие и даже мелодичные звуки (по В. Арсеньеву и В. Земскому). Свое название получил по имени Джеймса Кларка Росса, экспедицией которого был открыт этот вид тюленей. – Прим. ред.