В сердце моем навсегда

Гудмэн Джо

Коннор не ответил сразу, потому что его мысли вернулись к их разговору с Раштоном.

— Я спросил, почему он уехал, — наконец ответил он. — Он сделал из моего деда козла отпущения, сказав, что Старый Сэм думал, будто он увезет мать с ранчо. Удобно, поскольку Старый Сэм не может оправдаться.

Это объясняло поведение Коннора, понимала Мэгги, но некое шестое чувство подсказывало ей, что было что-то еще. Она ждала, используя молчание, чтобы подтолкнуть его.

— Он мне сказал, что мама просила его покинуть

«Дабл Эйч».

Мэгги выдохнула, только тут заметив, что затаила дыхание.

— И ты ему не поверил.

— Я назвал его лжецом.

— Ох, Коннор, — мягко произнесла она. — Ты можешь представить себе какую-либо причину, которая могла заставить Эди желать отъезда Раштона?

Он не колебался:

— Нет. Никакой причины не было. Она любила его. Он был для нее всем — значил больше, чем Старый Сэм, или я, или ранчо. Когда так любишь человека, то не просишь его уехать.

Ее голос звучал мягко.

— Разве? — спросила она. — Даже если считаешь, что он очень несчастлив?

На этот раз Коннор не ответил.

На рассвете Мэгги и Берил стояли на крыльце и смотрели вслед мужчинам.

— Ему вовсе не следовало ехать, — сердито сказала Берил. — Он может погибнуть.

Мэгги искоса взглянула на нее. Обращенное к ней в профиль лицо Берил было бледным и застывшим.

— Следовало, — ответила она. — Не в его характере просить других сделать то, что он не сделал бы сам.

— Он и не просил других.

— Полагаю, что не просил. Но это его земля, Берил. Он за нее в ответе.

— Уже не его.

Нахмурившись, Мэгги повернулась лицом к Берил:

— Что ты хочешь сказать? Конечно, ранчо принадлежит ему.

Из-под черных бровей голубые глаза Берил казались еще светлее. Уголки рта опустились.

— О чем ты говоришь? — спросила она, явно озадаченная. — Он продал это ранчо.

— Продал? — Зеленые глаза Мэгги затуманились, потом снова прояснились. — Продал, — тихо повторила она. Теперь она поняла, что они говорили о разном. Берил волновалась не о Конноре. Ее беспокойство и гнев были вызваны Раштоном. — Конечно, — сказала она. — Не знаю, о чем я думала. — Мэгги поспешно ушла в дом, чтобы Берил не заметила улыбку, которую она была не в силах скрыть.

Дансер оглянулся через плечо и успел увидеть, как Мэгги вернулась в дом.

— Ну, — сказал он остальным, — они друг дружку пока еще не убили. Бак рассмеялся. Раштон с Коннором промолчали.

— Конечно, если нас не будет больше одного дня, — рассуждал Дансер, — все может случиться.

Коннор бросил на старателя недовольный взгляд.

— Лучше бы тебе подумать о том, что нам предстоит, чем о том, что осталось позади. — Это было его последнее высказывание по этому поводу, и Дансер понял намек.

Группа разделилась в том месте, где угонщики соорудили свой временный лагерь. Патрик, Бен и Люк нашли себе укрытие среди деревьев

и скал, повыше того места, где паслись коровы. Им предстояло ожидание. Коннор повел остальных за собой на юг, к участку Дансера. Им предстояла охота.

Время от времени во время перехода глаза Коннора отрывались от тропы и находили отца. Раштон неплохо держался в седле, даже пытался выглядеть вполне раскованно, как подумал Коннор, Шли часы, утро уже прошло, а угонщиков не было видно. Бак с Дансером отстали и ехали сзади, а Коннор и Раштон двигались друг за другом впереди.

Солнце обдавало их теплом, а ветерок был прохладным. Коннор опустил поля шляпы, чтобы глаза были в тени.

— Мэгги считает, что я должен тебя выслушать, — сказал он.

— Она так сказала?

— Не так многословно. — На лице Коннора мелькнула насмешливая улыбка, относящаяся к себе самому. — Мэгги никогда не бывает слишком многословной.

— Я это заметил.

— Она заставляет тебя задуматься, а потом поверить, что это была твоя идея.

— Умная женщина. Коннор покачал головой:

— Нет, не умная. Мудрая. Мэгги мудра. Раштон бросил взгляд на сына:

— Ты ее любишь.

— Ты, похоже, удивлен.

— А разве у меня нет оснований? Ты был недоволен этим браком, и, как мне кажется, она тоже. Я даже не был уверен, что вы все еще вместе. Ее письма к Джего Маку не отражали реальную жизнь здесь, на ранчо, и она почти ничего не писала о тебе.

— И поэтому ты приехал? Посмотреть своими глазами?

— Теперь, по-видимому, удивлен ты.

Коннор пожал плечами. Его глаза пристально осматривали узкий проход, в который они въезжали.

— Эди хотела, чтобы я уехал из «Дабл Эйч», — сказал Раштон, — но она никогда не желала, чтобы мы стали чужими друг другу. Почему, по-твоему, она послала тебя учиться на Восток? Почему не завещала тебе «Дабл Эйч»? Она хотела, чтобы эта земля нас связывала.

— Ты собирался продать эту связь, — возразил Коннор.

— Это привело тебя домой.

— Мой дом здесь, — ответил Коннор. — Твой сделка с Джеем Маком привела меня в Нью-Йорк.

— Иначе ты бы не приехал.

— Мы оба знаем почему. — Необходимости объяснять не было. Коннор пригласил Раштона в Денвер, чтобы познакомить с невестой и присутствовать на свадьбе, а женился на ней Раштон.

Черные глаза Раштона изучающе всматривались в лицо сына.

— Ты действительно жалеешь, что не женился на Берил?

Коннор не колебался:

— Черт, нет.

— Так оставь это в прошлом. — Раштон снова стал смотреть вперед. — Когда я уехал из «Дабл Эйч», то не знал, что никогда больше не буду жить с твоей матерью.

— Она отдала мне серебряные самородки Старого Сэма, чтобы я начал дело на Востоке.

— Старый Сэм сказал, что подкупил тебя этими самородками, чтобы ты уехал.