В сетях аферистки
Шрифт:
— Вы уже сообщили кузену о своем приезде? Он ничего не имеет против?
— Да… Он будет очень рад видеть меня.
— Всего двадцать лет от роду, — покачал головой Кэткарт. — По закону — еще ребенок. Прежде чем позволять ей отправиться в Англию, нужно было бы собрать сведения о мистере Сэльсбери, а, Колинг?
Последний умоляюще посмотрел на девушку. Никогда еще она не чувствовала себя такой осиротелой… как в эту минуту.
— Не будет ли лучше, если?.. — осторожно промолвил он.
Диана улыбнулась, ее глаза сияли, маленькие белые зубки блестели.
— Я уже осмотрела каюту, она очень красивая. Стены обиты шелком. Посредине удобная
Кэткарт почувствовал, что настало время употребить свой авторитет.
— Боюсь, что не дам согласия на вашу поездку, мисс, — спокойно заявил он.
— Почему? — она откинула голову назад и удивленно посмотрела на него.
— Потому что вы — несовершеннолетняя. По законам нашей страны вы — ребенок, и мы с Колингом — ваши опекуны. Я вам в отцы гожусь…
— И в дедушки тоже! Но разве дело в возрасте? Он не играет роли, если сердце осталось по-прежнему юным.
— Совершенно верно, — подтвердил Колинг, сердце которого было именно таким.
— Все эти рассуждения ни к чему. Вы не должны ехать, — решительно заявил Кэткарт. — Я не хотел бы добиваться по этому поводу судебного решения.
— Обождите минутку, вы, гроза всех молодых существ! — Диана, недолго думая, убрала со стула несколько томов юридических книг и кипу актовых бумаг и уселась на освободившееся место. Она сделала серьезное лицо. — Мои познания в законах весьма поверхностны. Я провела свою молодость в полях Кэр-Кэр. Но несмотря на то, что я лишь необразованная сирота…
Мистер Колинг вздохнул.
— …но все же известно, что никакой юрист не может выступать перед судом, не имея полномочий от клиента.
Мистер Кэткарт пожал плечами.
— Если так, вся ответственность ляжет на вас.
— Но ведь опекунский суд тоже не может отвечать за мои поступки, — Диана подошла к адвокату. — Дядя Кэткарт! Я надеюсь, что мы расстанемся друзьями. Я каждый вечер молюсь за вас…
— Поступайте, как вам угодно. Я не могу посадить на молодые плечи умную старую голову. Будь по-вашему! Поживем — увидим!
…Колинг обедал с девушкой в ресторане.
— Что представляет собой этот Сэльсбери?
— Ах, это чудесный человек, — мечтательно ответила она, — он победил в университетских соревнованиях по гребле. Я влюблена в него всей душой.
Колинг с ужасом взглянул на нее.
— Он… тоже влюблен в вас? — спросил поверенный, едва переводя дыхание.
Диана улыбнулась, вынула из ридикюля зеркальце и напудрила лицо.
— Он волей-неволей влюбится в меня, — сказала она нежным голосом.
Глава 2
Мистер Гордон Сэльсбери считал себя эстетом и одним из тех немногих смертных, которые одарены умением видеть то, что недоступно другим.
Он жил в центральной части Лондона. Его профессия находилась в полном противоречии с его духовной организацией — он занимал пост генерального представителя одного из самых крупных страховых обществ и был прекрасно обеспечен. Часто, сидя у роскошного камина с серебряной решеткой, мистер Гордон размышлял о превратностях судьбы, уделившей ему такую пошлую деятельность. Тогда как другие в погоне за наслаждениями довольствовались жизненными благами, он был погружен в мир духовных интересов и чувствовал себя поставленным над окружающими с их мерзкой борьбой за существование, человеком, благодаря своей одаренности, подобным одинокой скале
— Нет, Третнер, завтра после обеда меня не будет дома. Скажите мистеру Роберту, что он найдет меня в конторе.
Слуга почтительно поклонился и опять направился к телефону.
— Алло, сэр! Мистера Сэльсбери завтра не будет дома.
Роберт-Боб Сэльсбери был крайне раздосадован.
— Скажите ему, что он обещал сыграть партию в бридж со мной и моими приятелями. Попросите его, пожалуйста, к телефону!
Гордон неохотно поднялся со своего мягкого стула и незаметно для слуги зевнул.
— Алло… Да, да, знаю, — сказал он усталым голосом, — но я вспомнил, что уже условился встретиться с другом. Милый мой, постарайтесь скоротать время где-нибудь в другом месте… Да… Что ты вдруг рассказываешь мне о старом Мендельсоне?.. Ах, это нелепость!.. Я ничем не могу тебе помочь, ты должен подыскать другого партнера… Завтра после обеда у меня уйма работы… Я не говорю по телефону о коммерческих делах. До свидания!
Мистер Гордон вернулся в свой кабинет. В прежние годы он был спортсменом и внес свою лепту в победу Кэмбриджа на университетских состязаниях. Два скрещенных весла над камином свидетельствовали о его прежних успехах. Теперь он однако неохотно вспоминал о тех днях, когда отдавал дань грубой силе. Когда-то Гордон был необычайно жизнерадостным и веселым студентом. Особенно он любил проказы вроде кражи полицейских касок и поездок на велосипеде по запрещенным дорожкам. Студенческий суд не раз налагал на него штрафы. Никто не поверил бы этому, если бы увидел его, спокойного и уравновешенного, в рабочем кабинете. Мистер Гордон был высок ростом и сложен, как Аполлон из Бельведера, отличался очень белой кожей и имел широкий лоб мыслителя. Короткие бакенбарды менее всего подходили к его лицу.
Мистера Сэльсбери можно было принять за ученого или композитора, известного танцора или киноартиста.
— Третнер!
— Да, сэр!
Слуга почтительно, с напряженным вниманием, ждал распоряжений. Гордон медленно поднял голову и посмотрел на него в упор.
— Сегодня я случайно заметил, что вы целовали горничную. Вы ведь женаты, и на вас лежат обязательства, от которых нельзя просто так отмахнуться. Элеонора очень податливая девушка и в таком возрасте, когда быстро влюбляются. Абсолютно недопустимо искалечить жизнь молодой девушке, вызвав в ней безответную страсть. Затем, я так же страдаю из-за этого; утром Элеонора не подала мне вовремя воды для бритья. Чтобы этого больше не повторилось, слышите?
— Слушаю, сэр!
Подобные новости быстро распространяются среди слуг и становятся главной темой пересудов. Слова мистера Гордона каким-то телепатическим путем передались в людскую.
Элеонора — высокая, миловидная девушка с бледным лицом, сверкающими глазами и черными бровями, подкрашивала губы перед зеркалом. Вдруг, прервав это важное занятие, она с негодованием сказала:
— Только потому что он такой холодный и надменный Антоний из Падуа, — он может думать, что у нас нет человеческих чувств. Бедная, холоднокровная рыба! Уж я найду повод заявить ему, что не терплю, когда обо мне так отзываются, вредят моей репутации. Ах, этот пройдоха, проныра, шпион!