В сетях аферы
Шрифт:
– У меня есть предложение, вернее убедительная просьба, – покачиваясь в кресле, произнесла гадалка.
– Какое?
– Может быть, это покажется вам нескромным, но мне нужно просмотреть записную книжку вашей дочери. Я должна проверить всех адресатов.
– Не зна…
В этот момент дверь соседней смежной комнаты открылась, и из нее вышла Валерия. Она была так же бледна, волосы ее растрепались, запутались, очевидно, от долгого пребывания в постели.
– Пожалуйста, – сказала она и протянула Милославской маленький блокнотик в кожаном переплете темно-бордового цвета, – невольно я подслушала
Дверь также неожиданно закрылась, как и открылась, и девушка исчезла за ней. Впрочем, Яна не сочла это за невежливость, так как поведение Валерии было вполне объяснимыми и понятным. Главное – она сделала шаг к сотрудничеству, и это являлось первой удачей на начатом пути.
Гадалка, сразу принявшая записную книжку, молча стояла у двери комнаты.
– Вот видите, – прошептала Наталья Евгеньевна.
– Ничего, все нормально.
– Я боялась, что она будет против. А перечить ей сейчас я не в силах.
– Понимаю, – гадалка немного помолчала и продолжила: – Ну что ж, за работу?
– Идемте на кухню, за чаем и поговорим, – Вершинина встала и стараясь ступать как можно мягче отправилась на кухню.
Последовала за ней и Милославская. Кухня у Вершининых была маленькая. На ней всего-то и умещалось небольшой квадратный обеденный столик, две табуретки да вдоль стены пара шкафов. Наталья Евгеньевна, полная и неповоротливая, с трудом протиснулась между обеденным столом и одним из шкафов и со вздохом облегчения села. Затем она стала сидя разливать чай, который, по-видимому, ею был недавно вскипячен и еще не остыл.
Милославская в это время уже просматривала блокнот Валерии. Он содержал не так уж и много записей, поэтому работа над ними должна была уложиться в оставшиеся часы этого вечера. Некоторые адреса, по всей видимости, девушка внесла в свою книжку уже давно. Гадалка приметила это без особого труда, так как свежие пометки по цвету пасты ручки, нажиму и прочим нюансам заметно отличались от тех, которые Вершинина сделала ранее или очень давно. Многие из последних она, вероятно, за ненадобностью вычеркнула.
– Скажите, Наталья Евгеньевна, это единственный блокнот вашей дочери, и вообще имела ли она привычку заносить в него номера телефонов и адреса приятелей, знакомых? – обратилась Яна к хозяйке, когда та сообщила, что чай готов.
– Конечно, – с особой выразительностью ответила Вершинина-старшая, – Лера вообще с ним не расставалась, носила везде с собой, даже в ВУЗ. Носила, потому что постоянно возникала необходимость им воспользоваться.
Это окончательно убедило Милославскую в правильности выбранных шагов. Она стала задавать Наталье Евгеньевне вопросы относительно каждой записи, содержащейся в книжке. Вершинина, судя по всему, не ограничивала свободы Валерии, но, тем не менее, она была прекрасно осведомлена о всех ее дружеских или просто приятельских связях, знала, что это за люди, что они из себя представляют, чем занимаются. В ее ответах чувствовалась необыкновенно теплая атмосфера взаимоотношений между матерью и дочерью.
Среди хозяев адресов были, конечно, те, о ком Наталья Евгеньевна не могла отозваться положительно, но при этом ни один из них не
Валерия по-прежнему находилась в своей комнате, а женщины вели интенсивную работу. Наталье Евгеньевне пришлось заново подогревать чай, поскольку недопитый прежний совсем остыл: единомышленницы настолько увлекались аналитической беседой, что напрочь забывали обо всем остальном.
– У меня к вам просьба, – произнесла, наконец, Милославская.
– В чем она заключается?
– Понимаете, это дело несколько щекотливое. Обработка только Лериного блокнота недостаточна… – Яна на минуту замолчала. – Я имею в виду Ирину. Нужно проверить и ее записную книжку, вдруг там найдется зацепка. Вы могли бы посодействовать в этом?
– Как именно? – нерешительно произнесла Вершинина.
– Спросить у них блокнот. Понимаете, я посторонний для них человек. И, когда у людей такое горе, тревожить их совсем незнакомой женщине настоящее кощунство, тем более, придется всколыхнуть самое больное, сыпать соль на рану.
– М-да… – понимающе промычала Вершинина. – Это, конечно, так.
– Вы им ближе, и вас объединяет общая беда. Вас они поймут, – Яна делала особое логическое ударение на слове «вас».
– Да-да, конечно, – Наталья Евгеньевна утвердительно закивала головой.
– Как вы думаете, они согласятся нам помочь? – поинтересовалась гадалка.
– Думаю, да. Тем более, о вас я им говорила, мою затею Черненко приняли с одобрением. Если мне тяжело осознавать, что преступник ушел безнаказанным, то представьте, каково им.
Милославская тяжело вздохнула и задумалась.
– Наталья Евгеньевна, это лучше сделать прямо сейчас. Едем? – помолчав, проговорила Яна.
– Сейчас? Ну конечно. Да. Да. Я согласна, – женщина стала торопливо выбираться из-за стола, по-видимому осознав, что быстрое раскрытие преступления в ее же интересах.
Вообще, она во время этого разговора с гадалкой как-то ожила, приободрилась. По-видимому, энергичность, серьезность в отношении к работе, безупречная логика Яны обнадеживали ее.
– Вы сидите, я с-щас, – находу произнесла Вершинина и скрылась в комнате.
Джемма, видя, что ее хозяйка закончила работу, поднялась на лапы и в полной готовности стояла у порога. Милославская подправила макияж и стала обуваться.
– Наталья Евгеньевна, – крикнула гадалка из коридора, – я жду у двора.
– Хорошо, – отозвалась та, – я уже иду.
Яна Борисовна, выйдя из подъезда, отпустила Джемму, чтобы осуществить обещанное в ее отношении. Ведь по сути, собака так и не погуляла, замученная поездкой с грубияном-водителем и одиноким пребыванием в углу чужой прихожей. Милославская подобрала с земли толстую короткую палку и стала бросать ее вдаль, отдавая команды Джемме. Та в свою очередь с радостью выполняла их. Вскоре со стороны подъезда послышалось чье-то недовольное бурчанье, а вслед за ним выплыла Наталья Евгеньевна.