В сетях обмана и любви
Шрифт:
– Прекрасно, это просто необходимо. Наш постоялец приглашал сегодня каждого встречного заглянуть к нам на ужин на неделе.
Шугар весело глянула на Молли.
– Он так делал, да? Я превращусь в лебедя, если только он не изменит все здесь, вот увидите!
– Вряд ли, – Молли вытащила противень с булочками из печи.
«Последняя пшеничная мука», – подумала она.
– Как только закончится обед, я попрошу его убраться из Блек-Хауз! – сказала Молли.
Если не считать стук половника о супницу, наступила абсолютная тишина. Молли оставила противень с
– Да, да, – сказала старая служанка, – отнесите это в столовую, мисс. Я позвоню к обеду. Развлекайте гостей.
Молли послушалась, обретя слабое утешение в безмолвной стычке с Шугар. Но когда она вошла в столовую, голоса, доносившиеся из холла, привлекли ее внимание. Она взглянула мельком в холл и состроила гримасу. «Миссис Джаррет не приехала со мной в Эппл-Спринз!»
Рубел внимательно следил за дверью в кухню, ожидая ее появления. Молли сильнее сжала свою ношу, почувствовав жар даже через прихватки, которыми были обернуты ручки супницы. Она была не в состоянии пошевелиться.
Со словами извинения, обращенными к преподобному отцу, Рубел вошел в столовую и подошел к Молли:
– Позвольте мне помочь.
Она сжала супницу еще сильнее. Рубел потянул супницу на себя. Она отказывалась ее отдать, держась за супницу, как будто защищая свою жизнь.
– Я не женат, Молли, – его голос прозвучал тихо, предназначаясь только для ее ушей, что было неприлично.
Молли упрямо сжала зубы и притянула супницу к себе:
– Что мне за дело?
– Я сказал о миссис Джаррет, чтобы… Я знал, леди из «Общества» против того, что вы берете на постой холостяков. Я думал…
Неожиданно она ослабила хватку и отдала супницу.
– Рассказывайте свои сказки кому-нибудь другому, мистер Джаррет. Мне неинтересно.
Подойдя к столу, Молли опустила подставку для супницы перед своим столовым прибором, чтобы ей было удобнее разливать бульон и раскладывать по тарелкам клецки. Рубел водрузил супницу на подставку.
– Это не сказки, Молли. Я тогда не лгал, как и сейчас не лгу.
Молли лишь глубоко вздохнула.
– На свете наверняка найдется хотя бы несколько миссис Джаррет.
Молли стояла неподвижно, устремив взгляд на стопку тарелок, ее пальцы задержались на столовом серебре.
– Но ни одна из них, к счастью, не жена мне, это правда.
Никакого ответа.
– Кстати, жены моих братьев – миссис Джаррет, и ни одна из них не приехала со мной в Эппл-Спринз.
Молли стремительно вскинула голову. Взгляд, которым она посмотрела на него, был полон боли. Рубел догадался, что она к нему чувствует, и испытал невероятную радость. Но так много слоев лжи покрывало эту радость, что радости, возможно, никогда не суждено будет выбраться из-под них на свет дня.
Молли попыталась уйти, Рубел схватил ее за запястье.
– На самом деле существует две миссис Джаррет, два моих брата женаты, Кейл и Керсон, все остальные из нас… хо-лос-ты!
Молли не смотрела на него и не отвечала, но Рубел почувствовал, как она расслабилась. Молли дернула свою руку, и он
Шугар позвонила к обеду. Молли собрала все свое мужество, во всяком случае, попыталась сделать это, и возвратилась в столовую. Тревиса не было. «Наверняка он у Тейлоров», – предположила Молли. Но Линди была за столом – в переднике, с бантом и хмурым выражением на лице.
– Не будете ли вы так добры произнести молитву перед тем, как мы сядем за стол, отец Келликот? – попросила Молли.
Преподобный отец, видимо, предполагал, что его попросят об этом, его молитва была предназначена специально для собравшихся за столом:
– О Господи, мы просим Твоего благословения этому дому. Руководи мисс Дюрант во всех ее поступках, сохрани ее целомудрие и чистоту, как надлежит сохранить их женщинам. Мы просим особого Твоего благословения для сирот этого дома, о Господи! В твоей мудрости и власти помочь каждому из них, прежде чем закончится этот год, найти прибежища в уважаемых домах христиан, о Господи!
К тому времени, как молитва завершилась, Молли была предельно раздражена, и Рубел почувствовал вину. Она предупреждала его о «добросердечности» жителей этого города. А он пошел напролом и устроил ей эту пытку – развлекать преподобного отца и его жену-сплетницу. Оторвав глаза от стола, Рубел увидел, как Молли, усердно орудуя ложкой, щедро накладывает цыплят и клецки на тарелку, передает ее, берет следующую, еще одну, и еще… Ее лицо было бледным, губы плотно сжаты.
Рубел взглянул на преподобного отца, который, не дожидаясь, пока последняя тарелка будет заполнена, углубился в поглощение вкусного кушанья. Рубелу захотелось схватить этого набожного ублюдка, оторвать от стула и вышвырнуть за дверь.
Он повернулся к Молли. Она только что поставила тарелку перед Вилли Джо и теперь накладывала клецки себе на тарелку. Малыш-Сэм зажал ложку в кулаке и затолкал в рот кусочек.
– Сэм, – окликнул его Рубел, – подожди, пока твоя сестра закончит раскладывать еду. Это невежливо – начинать есть, когда хозяйка еще не положила кушанье себе на тарелку.
Сэм застыл с ложкою в руке и куском цыпленка во рту, не зная, что ему делать. Его глаза отыскали глаза Рубела, и взгляд, в котором ясно читалось осуждение взрослого друга за предательство, заставил Рубела еще более, чем раньше, почувствовать себя глупцом, вмешивающимся не в свое дело. Когда-то Вениамин учил их хорошим манерам за столом, и Рубел запомнил золотое правило: начинают есть всегда вместе. Уроки брата не забылись.
Преподобный отец быстро положил ложку и вытер рот салфеткой. Молли посмотрела на Рубела, сказав взглядом, что больше не потерпит его вмешательства. Клитус попытался спасти положение и начал обычный монолог со своего места во главе стола.
Рубел страдал. Он прекрасно знал, что у него нет причины для ревности, но все равно ревновал. В любое другое время он легко одернул бы этого парня, но сейчас он чувствовал себя неудачником, который что бы ни сделал – все оказывалось не так, как надо.