В сетях обмана и любви

Воган Вивьен

Когда на следующее утро Джеф и Линди объявили, что собираются поехать в Люфкин, Молли промолчала. Она позволит им рассказать о помолвке остальным домочадцам, когда все определится более ясно. Но с их отбытием в Люфкин для оформления необходимых для брака документов она сочла, что им с Шугар следует готовиться к свадебному пиру.

Воспоминание о предложении руки, сделанном Рубелом ей самой, преследовало ее. А тут Малыш-Сэм напомнил о том, что, она надеялась, ребенок позабыл.

– Как ты думаешь, Молли, когда же мистер приедет

к нам?

– Он не приедет.

– Ты не можешь знать! – упрекнул ее Вилли Джо.

– Наверняка, конечно, нет, – согласилась Молли, – но я уверена, он не приедет. Ты слышал, что сказали конные полицейские? Он уехал в Калифорнию, – она улыбнулась Джефу. – Зато сейчас у нас в гостях Джеф.

– На случай, если Рубел приедет все-таки на Рождество, я думаю, – сказала Линди, – ты должна узнать то, что рассказал мне Джеф, прежде чем выгонишь его из Блек-Хауз снова.

Молли побледнела. Джеф запротестовал:

– Линди, он не давал мне позволения рассказывать! Он не хотел, чтобы кто-либо из вас знал это.

– Молли должна знать, Джеф! Тогда, может быть, она будет повежливей с ним и позволит ему остаться… на обед, во всяком случае.

– Лучше бы мне не слышать этого, – ответила Молли сдавленным голосом, который выдал ее боль. – Рубел Джаррет достаточно причинил беспокойства нашей семье.

– Рубел заплатил за обучение Тревиса в прошлом семестре.

Молли посмотрела сначала на Линди, потом на Джефа.

– Он, должно быть, расстроится, если узнает, что я рассказал, – выпалил Джеф.

Не в силах сдержать волнение, Молли выскочила из-за стола, подбежала к окну и пристально посмотрела на двор затуманенным от слез взглядом.

– Когда же он сделал это? – спросил Тревис.

– В тот день, когда мы, покинув Блек-Хауз, добрались до перекрестка, он поехал по дороге, ведущей в Сан-Августин, и заплатил за обучение, питание, проживание, одним словом, за все.

– Какими деньгами? – засомневался Тревис.

– Ему выплатили эту сумму в «Л и М», сказал он. Я не уточнял. Рубел просил, чтобы это осталось между нами троими: им самим, его братом и мной. Но я рассказал вам, и он, должно быть, будет недоволен.

Молли повернулась лицом к остальным, она почти успокоилась.

– Все хорошо, Джеф. У нас нет причины давать ему понять, что мы это знаем.

– Но почему он сделал это? – спросил Тревис.

– Чтобы успокоить свою совесть, – ответила Молли.

Отсутствие Линди и Джефа в этот полдень позволило Молли спокойно обдумать новость. «Он заплатил только за один семестр, – рассуждала она, – наименьшее, что он мог сделать при данных обстоятельствах». Она надеялась, что это облегчит ему угрызения совести, хотя, конечно, не уменьшит ее боль.

Однако, когда Линди и Джеф вернулись после полудня, сияющие глаза сестры заставили Молли забыть о своих огорчениях.

– Молли, давай пересмотрим старую одежду мамы и отберем для сочельника два самых красивых платья.

Молли обняла

свою младшую сестричку, которая не была больше маленькой. Линди очень повзрослела за последние несколько месяцев. Ее сверкающие глаза и пылающее лицо – этого было достаточно, чтобы поднять унылое настроение Молли и заставить ее не беспокоиться, на самом ли деле эта вновь обретенная любовь Линди к Джефу – настоящая и последняя любовь в жизни ее сестры. Молли молилась, чтобы так оно и было.

– Сочельник? – спросила Молли с улыбкой. – Сможем ли мы с тобой уделить внимание чему-нибудь еще, кроме выборов нарядов, а?

Линди покраснела.

– Наряды… но это наш последний сочельник… – Линди добавила: – Мы, конечно, сможем починить что-то из одежды для мальчиков.

Остаток дня и добрую часть сочельника они отдали переделке двух платьев из рубчатого шелка, которые носила их мать еще перед войной. Юбки и рукава требовали немалой возни. Когда сестры закончили, они примерили платья с подогнанными лифами, мягкими юбками и маленькими, по моде, рукавами.

Платье Линди было розового цвета с белыми рюшками вокруг шеи, а платье Молли – цвета морской волны со складками и оборками по кромке платья.

Как только они сделали последний стежок, погладили платья и повесили их, чтобы они не помялись, Линди обхватила Молли за шею, закружив по комнате.

– О, Молли, я так счастлива! Я никогда даже и не думала, что однажды буду такой счастливой.

– Это и меня делает счастливой, – Молли обняла младшую сестру, с удивлением понимая, что говорит искренне.

Отпустив Молли, Линди подняла голову:

– Ты знаешь, благодаря кому я сейчас счастлива, не так ли?

– Благодаря Джефу, конечно!

– Да, но кто заставил нас с Джефом полюбить друг друга, не растратив преждевременно пыл?

– И кто же?

– Рубел. Когда он неожиданно налетел на нас в ту ночь после танцев!

Улыбка слетела с губ Молли.

– Я знаю, он причинил тебе боль, Молли. Но ты можешь, наконец, простить его, хотя бы потому, что он сделал так много и хорошего для нас. Он не только послал Тревиса в школу. Если бы он не вмешался той ночью, мы бы, возможно, сделали бы как раз то, о чем он говорил, и совершили бы ошибку.

– Давай не будем об этом, Линди.

– Но это правда. Разве не из-за этого ты переживаешь и помогаешь мне не повторить твою ошибку?

Снизу долетели сладкие запахи хвои, корицы, гвоздики и жареной индейки. Линди убедила сестру приготовить особенный ужин после вечерней службы в сочельник. Молли, конечно, согласилась. Она знала, что Линди и Джеф что-то затевают. Она только надеялась, что они предупредили священника Келликота.

Когда подошло время службы, они разделили обязанности: Молли поможет Шугар, в то время как Линди оденет детей. Молли и Шугар закончили все приготовления, и Шугар ушла на службу в свою негритянскую церковь, прежде чем дети спустились вниз.