В сетях шпионажа, или «Час крокодила»
Шрифт:
Коршунов не спешил. Он ждал подходящего момента для знакомства с женой Савочкина и пошел к ней лишь тогда, когда ее свекровь и сын на какое-то время уехали к родственникам в Нальчик. Не случись этого, ему пришлось бы перехватывать Тоню на пути к дому или месту работы. Это был наихудший вариант. Лучше всего человек идет на контакт в своем собственном жилище, в привычной неофициальной обстановке.
Тоня жила в одноэтажном частном доме на окраине города. Кнопки звонка у ее калитки не было, поэтому он постучал в окно. Она сразу же появилась на крыльце — очень миниатюрная женщина-брюнетка в светлых брючках и розовой блузе,
Он предъявил Тоне служебное удостоверение. Она не испугалась, не удивилась. Кивнула так, будто давно ждала этого визита, и жестом пригласила Коршунова войти в дом. Они прошли в гостиную и сели за стол, украшенный букетом полевых цветов в фарфоровой вазочке.
— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант, — сказала Тоня, приняв позу прилежной школьницы. Ему приходилось устанавливать подобные контакты десятки раз, и он заученно принялся излагать нейтральную, то есть отвлекающую, легенду. Вот, дескать, у вас тут сосед собрался в длительную загранкомандировку, так не могли бы вы подсветить нам этого человека. Не пьет ли, не бабник, не скандалист, ну и все такое прочее. Тоня не дала ему договорить. Личико ее исказилось возмущением и обидой.
— Зачем вы все это?! Ведь вы ко мне из-за Андрея пришли!
Коршунову стало неловко от того, что девчонка с ходу расколола его, однако он мгновенно перестроился. И сделал ответный выпад:
— Вы любили своего мужа?
— Что значит любила? Я люблю его и всегда буду любить. Это хороший, добрый человек, красивый, сильный. Да что вы о нем знаете?!
— Простите, если обидел.
Коршунов потер виски.
— У вас что, голова болит?
— Да, я метеопат. Видно, погода меняется.
— Постойте, я вам сейчас давленьице измерю.
Она присела рядом с ним, обдав его волной чудесных запахов и, когда он обнажил руку, принялась прилаживать к ней манжетку манометра. У Тони были быстрые ловкие пальцы, от которых исходили целительные теплые импульсы. Так, по крайней мере, ему почудилось, да и головная боль прошла почти мгновенно. Тоня наклонилась, чтобы лучше видеть тонкую, прыгающую стрелку, и он осторожно сдул с ее вьющихся темных волос белые тополиные пушинки. Она подняла голову и улыбнулась.
— У вас нормальное давление. Это просто спазм сосудов. Сейчас я вам заварю чай покрепче, и все мигом пройдет.
«Глаза у нее серо-зеленые, как у кошки, — отметил про себя Коршунов. — Странные глаза. Грустные и лукавые одновременно. Почему она не спрашивает, где ее муж? А вдруг знает? А вдруг встречается с ним? Пускай заваривает свой чай. У меня будет время обдумать ситуацию».
Тоня на пару минут словно забыла о нем. На кухне она по-польски распекала проворовавшегося кота и напевала польскую песенку:
В цземном ляску пташек спева. Там дзивчина травки сбера. Ку-ку-ку, ку-ку-ля-ля, Ой, ку-ку-ку-ку загазуля.Вскоре она принесла
— Если вы поймаете Андрея, его расстреляют?
— Если его найдем мы, то приговор суда может быть очень суровым. Однако существует другой вариант.
— Какой же?
— Явка с повинной. Понимаете: Сталина давно нет. Пришли другие времена. И если бы он явился к нам сам, по доброй воле, то отношение к нему было бы совсем иным.
Коршунов нарочно не сказал Тоне, что органам ничего неизвестно о местонахождении ее мужа. Пусть думает, что КГБ располагает кое-какими сведениями на сей счет. Игорь почувствовал, что она оживилась и старается разговорить его, но вместо этого разговорилась сама. У нее был небольшой акцент: нелады с твердым «л» и с ударением, которое она изредка относила на предпоследний слог, но тут же, смеясь, корректировала себя:
— Тоня, так неправильно: не вода, а вода.
Наблюдая за ней, Коршунов понял, почему мужчины считают ее красивой: милое личико плюс певучий голосок, богатые мимика и жестикуляция, естественность движений и речи — все это вместе взятое быстро и неизменно очаровывает и завораживает любое существо противоположного пола. Он также понял, что она из кожи вон лезет, желая понравиться ему. Зачем ей это нужно? Ведь она распинается в любви к мужу. Не хочет ли Тоня приобрести в его лице союзника в борьбе за спасение заблудшего Савочкина?
Она неожиданно перестала болтать и поинтересовалась:
— Почему вы так смотрите на меня?
— Разве вы не привыкли к мужскому вниманию?
— Другие мужчины смотрят на меня совсем не так.
— Я не просто смотрю на вас. Я разглядываю, как картину в музее, любуюсь вами.
От такого комплимента Тоня зарделась, а Коршунов понял, что попал в самую точку и что на сегодня он свою задачу выполнил. Уходя, на всякий случай оставил ей свой служебный телефон и предложил встретиться через неделю в городском парке для продолжения разговора. От встречи она не отказалась, даже не спросила, зачем такая встреча нужна. Видимо, у нее был свой интерес к продолжению контакта.
Погодин действия Коршунова одобрил.
— Правильно, — сказал он. — Надо приручить ее до такой степени, чтобы она верила тебе так, как верит своему католическому Богу.
— У католиков вообще-то культ Мадонны, Божьей Матери, — заметил Игорь.
— Значит, будь ей Маткой Боской, — хохотнул начальник. — Только руками ее не лапай и в интимную связь не вступай, не то она станет бегать к нам под окна и звать тебя. Бывали такие случаи. Вон Мишка Сергеев кричал давеча со второго этажа своей стукачке, чтоб уходила, потому как от него все равно идиоты рождаются.
Игоря руководящие сентенции покоробили, однако он сдержался и спросил, имеет ли он право обещать Тониному мужу свободу в случае его явки с повинной.
— Пообещай, пообещай, — с необыкновенной легкостью согласился шеф. — Чего мы только не обещаем бабе, когда нам приспичит. Конечно, так сразу не отпустим. Сначала будет радиоигра, потом пресс-конференция для советских и иностранных журналистов, где он как на духу поведает советскому народу и народам всего мира о подрывной деятельности западных и израильских спецслужб, и только после этого можно будет ставить вопрос о свободе. Ты проверял: самолет, что он угнал, рассекречен?