В шалаше
Шрифт:
— А как Ярослава узнали? — спросила вместо ответа она.
— "Ярослав бысть хром", — пробасил другой парень, в очках.
— Да еще по белому пятну на черепе, — быстро подхватила Марьяна. — След меча. Как-нибудь и этого узнали бы.
И тут Михаил не выдержал. Страшно было даже подумать, что девушка исчезнет — и конец. Поэтому он подошел и глухим, словно в бочку, неестественным голосом спросил:
— Извините, разве точно не известно, где похоронен князь?
— Ну да, да, — загорелась она. — А вы что, не знаете?
— Не
— А мы археологи, — улыбнулась она. — Сейчас здесь вместе с украинцами работаем.
— Интересная у вас работа, — искренне сказал Михаил.
— А у вас?
— Тоже. Но у вас она особенная, красивая: клады искать, исчезнувшие города…
Ребята прыснули. Только она очень внимательно смотрела на него.
— Это не так уж красиво. Вы что, никогда не видели раскопок?
— Нет. Но очень хотел бы.
— Ребята, — решительно сказала она, — возьмем его с собой. Хотите с нами?
— Очень, — поспешно согласился он.
— Тогда едем. На Боричевом Ввозе прокладывали траншею и наткнулись на интересные вещи. Нас там ждут.
— Жарко, — заныл Левочка, — пива хочу. Успеем.
— Лев Петрович, — она заложила руки за спину, тонкие руки с золотистым пушком возле локтей, — я думаю, из вас никогда не выйдет академик. И не только академик, а даже человек. Наш знакомый стремится повысить свой уровень, а вы… Фу, какая негостеприимность!
И все поехали. По всему угадывалось: Марьяна отличный заводила.
В трамвае Михаил сидел рядом с нею и рассказывал по ее требованию о том, кто он такой, надолго ли здесь (на два дня) и как охотятся на лисицу в норе — с фокстерьером.
А ветерок играл ее волосами, проказничал в листве каштанов, пригоршнями швырял на руки девушки золотые пятна.
Так Михаил неожиданно для самого себя попал от саркофага на раскопки.
"Э-эх, князь, князь, что ты со мной сделал!"
На раскопках было очень пыльно и жарко. Все парни работали в одних трусах, и Михаила тоже заставили раздеться. И какой-то толстый человек, по всему — начальник, однако тоже в трусиках, похлопал Михаила по плечу.
Такие славные ребята были эти археологи!
Булыжник блестел так, что глазам было больно. И сказочным кораблем плыл над головой голубой, белый и золотой Андреевский собор.
Но Михаил больше глядел на девушку, которая кистью и гнутой проволокой очень старательно очищала от глины какой-то предмет.
И вдруг она подняла на Михаила холодноватые синие глаза.
— Видите, Миша, есть такие находки, о которых и сейчас никто не знает, что это такое. Дорого я дала бы, чтобы узнать, что же все-таки это. Но мне никто не ответит.
Левочка в бумажном шлеме (он стоял над траншеей в позе Бонапарта) ядовито спросил:
— Марьяша, обещание помнишь?
И все загудели:
— Обещание… Обещание…
— А что, — серьезно сказала она, —
— Не надейся, родненькая, — притворно вздохнул Левочка, — если будешь ждать объяснения, так и умрешь нецелованной.
— Покажите мне, — сказал Михаил и протянул руку.
Пальцы его, когда он взял вещицу, соприкоснулись с пальцами Марьяны, и он вздрогнул, ощутив, как что-то остро и мягко вошло в сердце.
Это была небольшая вещица из рога: круг, пересеченный перпендикулярно к плоскости квадратом. И в том и в другом были пробиты маленькие отверстия. Более того, во всю длину было просверлено местпросверлено местоскостей.
Михаил сидел на корточках и морщил лоб. Все смотрели на него, большинство с ухмылкой.
— Брось, Миша, — сказал Левочка, — твоя голова понадобится еще для разрешения проблемы: как найти то место, где умирают слоны?
Вокруг улыбались. Белозубо, широко. И царила тишина.
— Знаю, — очень просто ответил Михаил.
Кто-то ойкнул.
— Что? — вся подавшись вперед, спросила Марьяна.
— Жизнь плохо знаете, археологи, — злорадно сказал Михаил, — если бы хорошо знали, то не пришлось бы вам размышлять, от какой бочки этот шпунт.
— Не издевайтесь, — сказала она. — Для нас очень важно. Что это?
— Я и говорю: шпунт. Точнее, ребячья игрушка. Детишки и сейчас ею забавляются в некоторых глухих селах Полесья. Берутся три бутылки из тыквы. В одной дырка круглая, в другой — квадратная, в третьей — крестоподобная. И надо сделать для всех одну затычку, чтобы через нее можно было напиться из бутылки. И тогда изготавливается такая вот фигура.
— Ну хорошо, — сказал Левочка, — ну квадрат, ну круг. А где ж здесь крест? Что-то я не понимаю.
— Голова еще понадобится, когда академиком будешь. Брось, Лева, — сказал Михаил.
И повернул предмет так, чтобы были видны только стороны плоскостей.
— Вот тебе и крест. И дырка, через которую напиться можно.
— Ч-черт, как это я не догадался? — почесал затылок Лева.
— А дети полесские догадаются. Да и в древнем Киеве, пожалуй, догадывались. Прогресс.
— Последний удар, — заметил кто-то и довольно захохотал.
Левочка склонил голову к плечу.
— Ну ребята, ну ребята, ну Миша! Это запрещенный прием. Лежачего не бьют.
Общий смех заглушил его слова.
А она смотрела на Михаила удивленными и серьезными глазами.
— Если бы вы только знали, Миша, какое важное дело вы сделали!
— Глупости, — сказал он, — просто эти полесские села до сих пор не дали ни одного археолога.
— Как ваша фамилия?
— Дарский.
— А что, — тихо сказала она, — "игрушка Дарского". Неплохо звучит. — И добавила: — Найдены две шиферные пряслицы, серьги "лимонки" и одна "игрушка Дарского". Нет, Миша, вы все же молодчина. Это нас бог свел.