В шкуре главного злодея
Шрифт:
– Нет, я бы хотел поспать, пока есть время.
Выпроводив дядю, я рухнул на кровать. Приход его как всегда вымотал меня…
***
«Один из сильнейших» как-то не вяжется у меня с тем Ричардом, которого я знаю. Человек всегда находящийся под действием усиления – вот он. Человек, который умирает каждый раз, когда запас маны исчерпывается – вот он, Ричард Блэкстоун. Он силён, не спорю, но назвать сильнейшим я его не могу. Однако я ведь никогда не видел его в реальном бою. Никогда я не сражался с ним лично, бок
Всегда, когда я видел его, он был простодушным мужиком «слегка за тридцать». Простой, живущий самой обычной жизнью преподавателя магии усиления, у которого есть не то девушка, не то подруга Моника, которая на фоне него всегда выглядела устрашающей своим могуществом. Магия разрушения кажется сильнее, как бы ни было смешно, усиления. Вот только турнир позволил взглянуть на всё с другой стороны.
И в то же время магия усиления распространена среди воинов, мечников, паладинов и всех-всех-всех. Она не способна дать новые силы, лишь возвести до предела имеющиеся. Да, тело станет крепче, болевой порог станет выше, станет выше скорость и реакция, да даже отдельные участки тела можно усилить – но всё это бесполезно, когда слаб сам заклинатель.
Ричард не выглядит сильным. У него обычное тело, всегда убитое бессонницей лицо. Временами он слаб и медлителен, болезнен. Вот только…
– Я так подумал, – стоя передо мной в своей повседневной одежде, говорил Ричард, – в топку оружие, сражусь, как умею – голыми руками и обутыми ногами.
– Уверен? От меча отказываться не буду, – в руках моих двуручный меч, а на поясе заряженный самострел.
Чем чёрт не шутить, вдруг придётся использовать дварфийскую приблуду для победы.
В этот раз битву объявлял не король, а директор, чей глас эхом пронёсся по арене. Зрители кричали, свистели, произносили наши имена – мы герои финала турнира.
– Так значит, ты один из сильнейших? – спросил я у него.
– Кто сказал? – улыбнулся мужчина.
– Да так, один поклонник.
– Что ж, – Ричард вдруг стал больше обычного, мышцы на его теле набухли, а на руках выскочили вены, – не хотелось бы его подвести.
И глазом пошевелить не успел, как Ричард оказался слева от меня. Хотел атаковать, но противник мой увернулся, уже оказавшись справа. Его невозможно не то, что зацепить, банально разглядеть в поднявшихся клубах песка.
– Уж прости, но я выложусь на все сто! – оскалился Рич, взмахнув ногой.
В последний момент я успел подставить меч для блока. Удар, нацеленный в корпус, по моще был сравним с ударом горного великана. Лишь благодаря клинку из чёрной стали меня не разорвало напополам – от силы ричардского удара меня отбросило в сторону, впечатав в многострадальную стену арены.
– Ох ты ж бл*, – оскалился я, заметив как погнулся клинок из чёрной, чёрт её дери, стали.
Недолго думая, я выхватил самострел, и уже хотел прицелиться, как перед глазами вновь возникла нога Ричарда, удар которой в один миг превратил тонкую дварфийскую работу в груду металлолома.
– Что ж за усиление
– Усиление усиления, – откашливаясь кровью, растянулся в улыбке Ричард, – моя особая техника.
От следующего удара увернуться не успел, прилетело так, что я сам прилетел в середину арены. Чёрт, чувствую себя маленьким ребёнком, над которым издеваются старшие…
– Знаешь, – кровь ручьём сочилась из губ и глаз мужчины, – в чём-то моя техника похожа на запретную магию…
– Тогда не против, если я тоже выложусь на полную, – боль от полученных чапалахов утихла. – И отправлю я сердце во тьму…
Ричард попытался было прервать заклинание, но, наученный горьким опытом битвы с Рэймондом, я увернулся, в движение договаривая запретное заклинание:
– …и утрачу я душу свою!
– Безумец! Мне нравится! – улыбался Рич, теперь уже полностью отдавшийся во власть азарта.
Внутри что-то щёлкнуло. Я почувствовал, как сузились мои зрачки, а сердцебиение ускорилось. Лёгкая дрожь прошлась по телу, вместе с ней кровь будто вскипела, обдав меня жаром. Время словно замедлило свой ход…
Ричард умело сменяет акцент с одного усиления на другое, при этом находясь под постоянным действием полного абсолютного усиления. Ему плевать на боль, страха нет, как и инстинкта самосохранения – это я выяснил, когда с силой рубанул противника по затуманенной башке. По ощущениям будто ударил скалу, аж меч в руках задрожал, а вот Ричарду хоть бы хны.
Все удары, которые я только поспевал наносить по нему, словно встречались с невидимой преградой. Он настолько укрепил своё тело, что пробить его, казалось, можно только магией какого-то божественного уровня.
И при этом при касте каждого нового усиления кровотечение у него усиливалось: глаза его заволокла кровавая пелена, рот был полон собственной крови, а улыбка, словно на теле мертвеца, застыла.
Ричард атаковал. Я атаковал. Один бил, второй рубил. Мы обменивались ударами, сражались на характере. Кости мои трещали, ломались, кожа лопалась, рвалась, заливая чёрной кровью разгорячённый песок. Ричард, умирающий буквально на глазах, казалось, вообще не чувствовал моих атак. Но я видел, чувствовал, как что-то меняется. Даже будучи в потоке, он не поспевал сменять одно усиление на другое, маны становилось всё меньше, а крови, натёкшей на песок, лишь больше.
– Охренительно! – заржал Ричард, остановив мой меч голой рукой.
Глаза его неестественно сияли. Сияли так, как сияют глаза обезумевших вампиров…
– Ещё лучше! – закричал он, когда на руке остался глубокий порез.
Хитро закрутившись в воздухе, он выбил ногой меч из моих рук, после чего ударил, но уже с разворота, этой же левой ногой в голову. Повезло, что успел подставить руку, защитив себя от обезглавливания в довольно грубой форме…
И ведь точно, сила вампиров, почему я забыл о ней…