В шкуре главного злодея
Шрифт:
Король ведь был убит… но как? Я не помню… где моя книга? Где записи…
Я судорожно стал ощупывать карманы:
– Чёрт, разворачивайте карету! – подскочил я.
Но вместо этого я встретил лишь непонимающие взгляды Эрика, Валерики и Рэя.
– Что на тебя нашло? Неужто удавило? – съехидничал Рэй, сорвав надоедливую пуговицу-душительницу.
– Да так, – сел я обратно, стараясь выровнять дыхание.
– Милорд, позвольте, – Валерика взяла меня за руку, на что сидящие напротив нас Рэймонд и Эрик удивлённо переглянулись.
– Не похоже на тебя, – брат поправил очки.
– Я папиросы
А их я, чёрт побери, реально забыл…
– Милорд, – с нежной улыбкой Сангард протянула мне маленький серебряный портсигар, – угоститесь моими…
– Не будите во мне педагога, – вздохнул я, зажав в зубах мундштук и стянув с руки перчатку. – Пламя…
Маны во мне кот наплакал, но на прикуривание хватает.
Заполнив лёгкие дымом, в голове моей вновь стало пусто и спокойно. Во вчерашнем разговоре с Фером участвовали и Моника с Ричардом. Так как эти двое тоже будут присутствовать на балу, то и за безопасностью короля приглядят. Нет, я всё же хочу быть уверенным в его охране, но и без подстраховки в лице знакомых никак. Внезапное озарение окончательно выбило меня из колеи…
– Посольство? – удивился я, когда мы въехали во двор обители дядюшки.
– Ах, забыл сказать, – почесал затылок Рэй, – матушка хотела с тобой встретиться…
– Что бл…
А вот про это я и забыл, хотя дядя предупреждал. Чёрт, как же мне сейчас не хватает успокоительных чар Вивьен. Вот же угораздило Годрика вызвать её на работу…
Валерика и Эрик остались в карете, когда как мы с Рэймондом вошли в здание посольства. Слуга проводил нас в кабинет дяди, а после удалился, прежде пригласив нас пройти.
Не знаю отчего, но поднимать голову было боязно. Масла в огонь подлило внезапное воспоминание о даре дяди: только сейчас до меня дошло кем я стал и перед кем сейчас встану.
– Прекрасно, приехали даже раньше, – голос дяди, кажется, выражал удовлетворение. – Люси, милая, не правда ли они великолепны в новых нарядах?
– Милый брат, они восхитительны, – что за прекрасный голос? – Мои мальчики, подойдите же!
Я осторожно поднял голову…
– Матушка, вы неотразимы, – Рэймонд встал на колено.
Вдруг средь туч пробилось солнце. Прекрасная, как долгожданный рассвет после полной кошмаров ночи – эта женщина с длинными чёрными, отливающими серебряным звёздным блеском, волосами, казалось, была самой прекрасной. Красивее женщин я никогда прежде не видел. Она стройна, и красоту её фигуры выделяет чёрное изысканное платье с открытыми плечами. Глаза её, алые, полны любви и тепла, а лёгкая улыбка на бледном лице заставляет сердце биться чаще. Привычная горечь во рту отступала…
– Матушка, – прошептал Рэй, когда императрица его обняла, прижав к груди и погладив по голове.
– Подойди к матери, – шикнул мне дядя, чуть ущипнув за бок, отчего я, наконец, пришёл в себя.
– Реван, – она протянула ко мне свои худые, но такие нежные и тёплые руки.
Казалось, я дрожал, когда приблизился к ней. Странное тепло разлилось по моей груди.
– Как ты изменился, мой мальчик, – обняла она меня, когда я упал на колени.
Что это?
– Мама скучала, – держа меня за щёки, шептала она.
Пальцы её были такими нежными, такими тёплыми, а взгляд – смотря в её глаза, я видел лишь любовь, искреннюю и чистую. От этого взгляда хотелось расплакаться, хотелось рассказать обо всём, что тревожило меня. Однако…
– Мама, – кажется, я впервые произнёс это слово.
– Сегодня важный день, – теперь она гладила меня по голове, распустив волосы. – Прошу, не подведи меня, Реван, – она поцеловала меня в лоб.
– Я… отдам всего себя…
***
Руки отчего-то дрожали. Поначалу думалось мне, что дрожь эта от тряски кареты, но почему она всё ещё преследует меня? Даже прибыв во дворец, она не унимается.
– Сангард, – этого было достаточно, чтобы девушка всё поняла.
Очередная папироса, очередной щелчок пальцами, очередная горечь табачного дыма, сначала заполнившего лёгкие, а затем облаком выпущенного из носа. Я вздохнул, откинул голову на мягкую спинку кресла, вслушался в мелодию, которую наигрывали придворные музыканты.
Шёл дождь. Приятная прохлада дождливого лета лёгкими мурашками пробегала по моим рукам и ногам, закованным в сдавливающий вечерний костюм. Скрипка, пианино и, кажется, гитара – вместе они играли какую-то спокойную, слегка печальную мелодию, отлично подходящую к дождю, что обрушился на город, вид на который раскрылся во всей красе с полузакрытого балкона. Балкон этот велик, даже при всём том множестве собравшихся на нём высокородных аристократов, он казался пустым. Предо мною был столик, за которым, подобно мне, в таких же мягких и удобных креслах сидели Валерика и Эрик. Девушка держала в руках наполовину полный бокал вина, в то время как парень только что поставил на столик наполовину пустой. Рэймонд, кресло которого всё ещё сохраняло его след, был окружён группкой студентов, молодых дворян, с интересом расспрашивающих того о подвигах былых времён. От каких-то вопросов брат отшучивался, от каких-то старался сменить тему. Были и такие, от которых он пускался в долгие рассказы, порой даже указывая на меня и смеясь.
– Ещё только три, – вздохнул я, взглянув на часы.
Забавно, почти в каждом зале дворца были часы. Да не простые, а поистине огромные. Такие же огромные, как потолки, как сами помещения. Огромнее них разве что колонны, с таким пристрастием возведённые даже там, где им совсем не место.
– Эрик, расслабься, – протянул я с толикой раздражительности. – Выпей ещё.
– Но…
– Пей, это приказ, – буркнул я, взяв бокал.
Мда, прибыли во дворец, называется. Не, я понимаю, событие значимое, но зачем же так рано? Императрица решает какие-то вопросы с королём, дядя сопровождает её на каждом шагу, а короля (удивительно?) – Годрик. Розалии не видать, чувство такое, будто под замком держат. В подтверждение этого Валерика сказала, что девушки после вчерашнего боя в общаге замечено не было. Поверил, так как серебряновласка, оказывается, живёт с ней в одной комнате. Как не видно Розы, так и не видно моих болванов – видимо, Феназепам и компания прибудут вечером.