Шрифт:
Глава 1.
Во дворе большого многоэтажного дома жила собачка. Она была любимицей местных ребятишек, но к себе в дом её никто не брал. Она была умненькой, маленькой, но не очень красивой. Некоторые из взрослых называли её страшненькой.
Коротконогая, с длинным телом и большими, складывающимися вперёд ушами, собачка напоминала таксу, но это была не такса. В ней явно доминировали гены обычной дворняги. Но и дворнягой назвать её тоже не поворачивался язык.
У собачки на шее имелся ошейник, и по двору ходили слухи, что у неё когда-то
Но собачка была умненькой. Так, по крайней мере, казалось со стороны. Если она лаяла в подъезде, и её ругали за это, она выходила на улицу. Если она лаяла на улице, и на неё кричали, она лаять переставала. И к концу лета она бегала по двору, играя с детьми, почти молча.
Наступила осень. Сентябрь стоял дождливый, но тёплый, однако холода должны были наступить обязательно, и некоторые жильцы стали задумываться о судьбе маленького животного.
Бездомные собаки в округе водились. Это были уже не первые поколения местных собак. Летом они небольшими стайками бегали по району, а зимой рождались и прятались под трубами теплоцентрали, шарились по мусоркам, и чем-то существовали, то есть, как-то выживали.
Представить маленькую собачку, похожую на таксу, в роли такой же «тёртой» беспризорной собаки, переживающей приморские зимы, Иван не мог. Да и трубу наземной паровой теплоцентрали отключили навсегда, проложив меньших объёмов под землёй. Где сейчас будут прятаться собаки и бомжи – была загадка.
Но, бомжи как-то интересовали Ивана не очень, хотя, это, наверное – страшно, а вот судьба собачки заставляла задуматься. Наверное, потому, что собачку в дом, как думал, рассматривая собачку Иван, жена бы ещё позволила взять, а вот бомжа… Наверное нет.
Но Иван, вдруг вспомнил, что жена ушла два года назад, и он живёт своими желаниями и поступками. Обрадовавшись, что приёмыша не придётся «согласовывать» и увязывать с капризами жены, Иван подозвал пёсика и взял его на руки. Тот с опаской пошёл к нему, привыкший к гонениям от взрослых человеческих особей, и, когда Иван взял его на руки, попытался лизнуть Ивана, но тот дунул ему в дырочки тёмно-коричневого носа, и собачка отвернула голову.
– Ты у нас не будешь гадить? – Ласковым и нежно рокочущим басом спросил Иван.
При росте в два метра с лишним, Иван был настолько широк в плечах, что любая машина, кроме Сафари, или Тундры, была для него маленькой. Но таких машин у него не было, и Иван ездил в любую погоду, и в любой сезон, на ещё дедовском мотоцикле с коляской «Днепр», восстановленном Иваном до состояния «Харлея».
У Ивана была своя автомастерская. Именно своя, а не арендованная, и занимался он, в основном, мотоциклами. Занимался лично. И двигателями, которые «фаршировал» всевозможными наддувами и впрысками, и внешностью. Он творил такие чудеса, что из простого хилого японца делал Илью Муромца, или Змея Горыныча.
Габариты
– Ко мне передом… К лесу… задом.
Некоторые, особо «юморные», как они себя считали, друзья байкеры, глядя на кульбиты железных коней в руках Ивана, шутили, что после того, что он с ними вытворял, он должен на них жениться.
Иван незлобливо похмыкивал. Он был добрым. Но сильным. За его руки, силу и спокойствие Ивана уважали, а незнающие его близко – побаивались. Девушки, особенно молодые, любили, и его жене это не нравилось. Иван её понимал, но на ситуацию повлиять не мог.
Когда он на своём «Днепре», который уже не угадывался в космических обвесах, выезжал из гаража, девчонки от 14 и старше «писались» и висли на Иване, и на его байке гроздьями. А Иван, как уже говорилось это раньше, был добрым. И жутким бабником. Но уголовный кодекс чтил.
Со своей женой он прожил всего два месяца, познакомившись точно так же, прокатив двух подружек на своём «космическом шатле». Потом, он встречался некоторое время с одной из них, но будущая жена, будучи второй подружкой, его отбила и женила, обманув ложной беременностью.
Потом она пыталась изменить его жизнь кардинально и прекратить байкерские «сэйшены», поставив условие: либо я, либо они. Иван выбрал свою прежнюю жизнь.
Семейная жизнь в таком её варианте Ивану не понравилась, поэтому сейчас, неся собачку домой, он облегчённо вздыхал, мысленно крестясь.
* * *
– Я бы взял вот это, это и ту хрень, что в той тачке, – сказал Иван, имея ввиду железки и пластик, привезённые ему из Японии.
Знакомые, таскавшие подержанные тачки из Японии, зная интерес Ивана к мотоциклетным кузовным наворотам, попутно возили ему и всякие кузовные излишества.
Японцы, известные любители космических и фантазийных комиксов, свои байки обвешивали не хуже Ивана, и выдумки у них было явно больше. И навесы у них были не металлические, как у Ивана, а пластиковые, что, естественно, значительно облегчало жизнь мотоциклу. А склеивать пластик Иван научился ювелирно.
Склеивая одну «байду» с другой, Иван получал обвесы, даже «чудесатее», чем у «япов». Особенно такие цацки нравились молодежи. Хотя Иван и сам относился именно к этой категории, так как ещё не достиг возраста тридцати лет.
– Ванёк, забирай всё, – гундосил поставщик. – Сам знаешь, как сейчас с доставкой. И тачек мало возим. А из этого и этого можно…
– Не, Санёк. Не потяну всё. Пацаны попросили в рассрочку им тачки слепить… Жду пока денег.
– И у меня возьми в рассрочку… Я подожду.
– И сколько подождёшь?
– Да, отдашь и отдашь. Кому ещё, кроме тебя этот хлам нужен?
– Тогда сбрасывай цену.
Сговорились, и Иван поволок пластмассовые корпуса в прицеп. Возвращаясь в какой-то раз за «покупкой», Иван увидел в открытом багажнике одной из стоявших в боксе машин какой-то агрегат. Игрушку, напоминавшую здоровущий детский «бластер».