В складках миров и времени
Шрифт:
Снова подключив питание, Иван подумал, а вдруг мысль о взрывателе верная, но отбросил её.
– Слишком красивыми бомбы не бывают, – сказал он сам себе и нажал кнопку.
Ничего не произошло. Тогда он нажал маленькую первою кнопочку в «том» же ряду. Агрегат ожил и через минуту засветился огнями.
Иван нажал кнопку на цилиндре и огни погасли. Только кнопки на приборе в одном ряду продолжали мигать, а символы над ними гореть.
– Давай, дружок, испытаем на тебе, – сказал Иван, посадил Приёмыша перед сетчатым торцом сигары и нажал кнопку «взрывателя».
Огни
– Там есть земля и полевые мыши, – подумал Иван. – И трава, сказал он, увидя зеленые ростки между собачьими пальцами.
Иван снова включил прибор, собака исчезла, а он пошёл на кухню, приготовил себе бутерброд и кусок колбасы Приёмышу, вскипятил чайник, налил в кружку кипяток и положил в неё чай и сахар. Вернувшись в комнату он выключил агрегат и снова увидел свою собаку с полной пастью рыжей длинной шерсти.
Иван, вынув шерсть из собачей пасти, внимательно разглядел ею.
– Точно лиса, – сказал он.
Однажды он добывал на охоте лису, которая мышковала и не почувствовала его подхода. Это было зимой. И шкурка той лисы висела тут же на стене. Приложив к ней «добычу» Приёмыша, Иван качнул утвердительно головой. Она!
– Значит там есть ещё и лисы, подумал он. – А где лисы, там и охотники. И из-за этого в мире нет совершенства, как говорил «лис» из сказки Экзюпери.
– А раз там есть охотники, то нужно иметь и самому оружие, чтобы не стать добычей, – додумал Иван.
Он уже точно знал, что шагнёт в тот мир сам.
Плотно прикрыв шторы во всей квартире и передвинув столик ближе к окну, чтобы «лепестки» излучателя не разлетались по чужим квартирам и не тревожили граждан, он подошёл к сейфу с оружием, достал «сайгу-410» и несколько магазинов.
Потом он переоделся в летний камуфлированный охотничий наряд для охоты на зверя с подхода, закрыл собачку на кухне, встал в фокус излучателя и включил агрегат.
Через минуту он стоял на краю опушки леса, переходящей в едва зеленеющий луг, а потом поле с хорошо вылезшими озимыми. В некотором отдалении виднелась просёлочная дорога, шириной в одну телегу, почти прямо идущую через луга и поля.
Устроив себе хороший схрон в валежнике Иван стал наблюдать. Оглядев в монокуляр озимые, он понял, что это овёс. Удобно устроив спину в развилке толстой ветки Иван задремал.
День у него сегодня был длинным, работы много, и у него дома стояла ночь. Проснулся он от громкого скрипа. Открыв глаза, он увидел проезжавшую по дороге телегу, с запряжённой в неё худой лошадёнкой. Оси телеги терлись о ступицу колеса и пищали немилосердно.
Иван подстроил монокуляр и хорошо увидел возницу – мужичка в треухе и коротком полушубке. Мужичок натянул поводья, спрыгнул с телеги и, набрав грязь в руки, стал ею смазывать колеса, а малец, забежав на поле с озимыми, стал воровато рвать овёс и укладывать его в торбу.
Набив её
Просидев в схроне ещё пару часов, и никого больше не увидев, Иван нажал кнопку и вернулся домой. Спал он этой ночью немного и беспокойно.
Весь следующий день он мысленно возвращался ко вчерашним событиям, что бы он не делал. Варил ли раму, или склеивал пластик, он всё равно постоянно вспоминал скрипучую телегу с мужичком и пацанёнком.
Не задерживаясь в боксе, он рано вернулся домой и принялся варганить себе одёжку. Кроме лисьей, у него были и другие шкуры: зюбриная, и медвежья, пара волчьих, несколько заячьих, подаренных двоюродным брательником, охочего до зайцев.
Из зайцев Иван сшил треух, а из волчих и шматка медвежей – хорошую телогрейку. Шил скоро и ловко, не заморачиваясь на особый крой, – мехом и швом наружу. Вместо пуговиц приладил палочки от вишнёвого дерева, лежавшие без дела уже несколько лет.
На льняных рубахах вместо пуговок приладил джутовые завязочки, оторвал воротники, обметал пройму ворота. Были у него и льняные штаны, которые тоже пришлось наскоро «удревнить».
Сложнее было с обувью, но на первый раз Иван решил использовать свои унты из волчьей шкуры.
Приодевшись и положив в прочный полотняный мешок большой молоток и щипцы, несколько заготовок под ножи, недавно сделанную розу, Иван навязал на него верёвки, сунул туда сухари, завёрнутые в рушник с петухами, затянул его и перекинул за плечи. Оружие, кроме ножа, он решил не брать.
Кнопку-цилиндр он положил в небольшой мешочек, в котором раньше хранились какие-то специи, и повесил на шею. Нож в ножнах из оленьей кожи повесил туда же.
– Вроде готов, – сказал он сам себе, повязал Подкидышу верёвку вместо ошейника, и шагнул в другой мир.
Он появился на том же месте и в тоже время, что и отправившись вчера. Добравшись до дороги по раскисшей земле от пошёл в ту сторону откуда ехала телега. Дорога была раскисшая малоезженая.
Иван очень не торопясь прошел по дороге около получаса, когда увидел едущую ему навстречу повозку.
– Давешний мужичок, – подумал Иван, и отступил с дороги в сторону.
Телега подъехав остановилась. Мужичонка и пацанёнок смотрели на Ивана раскрыв рты.
– Здрав будь, – наконец проговорил возница.
Иван что-то невнятно промычал, похожее на приветствие и показал на язык.
– Немый, чтоль? И отколь ты?
Иван показал большим пальцем правой руки назад, за спину.
– Это понятно. С города чтоль?
– Гы! – Сказал Иван.
– И куда идёшь?
Иван махнул рукой вперёд.
– Тату, дывысь яка пся…
Мужик махнул на мальчишку рукой.
– Нельзя тудыть. Там мор. Мы последние, считай, из Бороков бежим. Нет там никого… Живых… Нас бог миловал, выжили.