В смертельном трансе. Роман
Шрифт:
— Волосы?
— Не знаю, — растерянно сказал я.
— Лысый? — спросил белый полицейский.
— Да, может быть.
Двигались они быстро: женщина выбежала во двор через заднюю дверь, ее напарник рванул к их мигающей машине и пролаял по радио описание преступника. Тони с такой же быстротой схватила свою белую сумку, вытащила записную книжку, перебежала к телефону и сказала:
— Детектива Тома Дженкинса.
Голос в трубке что застрекотал — Тони это не остановило.
— Вам придется его отвлечь, — настойчиво сказала она. —
Это подействовало — Тони заполучила Дженкинса, рассказала ему, что случилось, и повесила трубку. Мне она объяснила:
— Это детектив, который занимался смертью сестры. Сказал, что сейчас будет здесь
Я начал успокаиваться, но зато ощутил жгучую боль. Последний раз я дрался еще в школе, с чокнутым дураком — давно забыл, как его звали. Меня это, если честно, мало интересовало. С годами мне все меньше и меньше нравилась американская склонность к грубой силе.
— По-моему, рука в порядке, — сказала Тони, ощупывая меня своими докторскими пальцами. Их прикосновение меня возбуждало, несмотря на боль.
— А как голова? — спросил я.
Тони запустила пальцы в мои густые кудрявые волосы, нащупала дьявольски болезненную шишку величиной с яйцо и сказала:
— Череп у тебя еще крепче, чем прежде.
Она вдруг обняла меня, попросила прощения, поцеловала, и это почти заглушило боль. Но я видел, что мысли ее далеко: конечно, она думала о Лиз, о сегодняшнем происшествии и о том, не связано ли оно со смертью сестры.
Хотя полиция очень скоро получила подкрепление, толку никакого не вышло. Бандит исчез. Конечно, он был напуган и не терял время даром, так что через четверть часа полицейские вернулись с пустыми руками. Тони сказала, что позвонила еще одному их коллеге, детективу, и он едет сюда: возможно, это дело связано с убийством ее сестры. Тони уверенно сказала «с убийством». Полицейские удивленно подняли брови и стали задавать вопросы. Не очень много, ровно столько, сколько нужно было для рапорта, — понимали, что это дело детектива.
Он за него и взялся. Том Дженкинс приехал минут через двадцать пять после звонка Тони — приятный такой парень, белый, сорока лет с чем-то, темноволосый, с проседью. Он походил на бывшего спортсмена — наверно, был когда-то широкоплеч и с узкой талией. Теперь все было малость наоборот: талия пошире, чем плечи. Он был похож на одного из моих школьных учителей, которого тоже звали Том. Такие же густые брови и карие глаза, такой же улыбчивый. Дженкинс вел себя так, словно он может разрешить наши проблемы так же легко, как учитель решает математические задачки.
Представившись Тони, он сказал:
— Очень приятно наконец увидеть вас воочию.
Тони пожала плечами, встряхнула головой и сказала, намекая, что это не та встреча, на которую она рассчитывала:
— Да, однако…
Из первых же их слов я понял, что до того они говорили только по телефону, а встреча была назначена на завтра и что смерть
Детектив несколько минут занимался с полицейскими; они рассказали, что им удалось обнаружить — фактически ничего, — и предложили пару своих версий. Я уловил слово «убийство»; черная дама глазами показала на Тони как на источник этой информации, а Дженкинс слегка пожал плечами, давая понять, что это — всего лишь версия. Я посмотрел на Тони — она с недобрым интересом следила за каждым словом и движением.
Дженкинс закончил разговор и сел напротив рваной кушетки, на которой устроились мы с Тони.
— Это может иметь отношение к делу вашей сестры, Тони, — начал он, — но запросто может и не иметь. Это мог быть обыкновенный домушник. Не забывайте, квартира стоит пустой несколько недель. Это могли заметить.
— Да, но… — вставила Тони.
— Опущенные жалюзи и задернутые шторы — значит, путь открыт, входите, — быстро закончил он.
Не говоря уже, подумал я, о набитом почтовом ящике. Но ничего не сказал — решил, что на сто процентов буду на стороне Тони.
Дженкинс вынул казенный желтый блокнот.
— Ну, расскажите, что произошло.
— Я тут напугал одного дебила, — доложил я, потирая шишку на голове. — Вернее, он меня пуганул и малость попортил, прежде чем удрать.
— Давайте с начала. С момента, когда вы сюда вошли.
Вмешалась Тони и рассказала, как она пришла сюда несколькими часами раньше и сейчас же ушла. Меня она представила как старого друга и объяснила, что зашла за мной и попросила составить ей компанию. Что я, понятно, и сделал. Мы приехали сюда и…
— А как дверь? — спросил он. — Не заметили следов взлома?
— Нет, — я покачал головой. — Я сам ее отпирал. На вид была в порядке.
— Вы уверены?
— Закрой глаза и просмотри все заново.
Я сделал глубокий вдох и будто поставил нужный слайд: в моем воображении возникла дверь. Я видел все. Бронзовую ручку. Замочную скважину. Даже деревянную дверную раму.
— Убежден. Дверь была закрыта и заперта, — я показал в ту сторону. — Никаких признаков, что ее открывали силой. На краске и дереве никаких царапин пойдите и проверьте.
Детектив это пока отложил, и мы продолжили свое повествование. Тони сказала, что не смогла двинуться дальше гостиной, а я пошел в задние комнаты. Я объяснил, что мне послышался шум и я направился вглубь квартиры, добрался до спальни и увидел, что окно открыто.
— Как высоко была поднята рама? — спросил Дженкинс.
— А, не знаю.
— Замедли время, посмотри на жалюзи, как они качаются. Заметь, где оконная ручка. Окунись в это целиком.
Я думал. Вспомнил, что видел край рамы сквозь жалюзи, гуляющие туда-сюда под ветром, и сказал: