В смысле, Белоснежка?!

Разумовская Анастасия

Я пискнула и попыталась удрать, но мужчина поймал, сорвал покрывало и прижал спиной к стене, расставив руки по обе стороны от моего лица.

– О чём ещё хочешь спросить? – прохрипел, не отводя взгляда от моих губ.

Мамочки…

– А… мы кушать будем?

Тут дверь снова открылась. Ещё никогда я не была так рада Чернавке. И напрасно.

– Вот, Ваше величество, фрукты, мясо, сыр и вино. Вино вот сюда вам поставлю… Рядом с кроватью. А то, что сорочка потерялась, так вы на меня не серчайте. Видать у Её величества сильный жар был,

спалила она ночью сорочку-то.

Я почувствовала, как король напрягся. Но как же… Я же помню, что даже кочергой золу размешала. Как же Чернавка догадалась?

– Что ты несёшь? – прорычал Анри, недовольно оборачиваясь.

– Я бы в жисть не догадалась. Видать сами не ведали они, что делали, – невыносимая девка жалобно хлюпнула носом. – Кабы вот этот лоскуток бы не обнаружила… Вот. Правда он испачкан, но это не я. Честно. Он вот обгорел со всех сторон, но… Вот.

Я застыла, пытаясь сообразить каким образом лоскут от моей рубашки мог уцелеть. Король отпустил меня, развернулся, пересёк спальную и взял в руки грязный кусочек ткани сантиметров пять длинной.

– Кровь, – прошептал он и резко обернулся ко мне. – Ты мне ничего не хочешь рассказать?

Воздух со свистом вырвался из его губ, а потому получилось «рас-с-сказ-зать».

– А это важно? – я всё ещё пыталась сохранить невозмутимую морду лица. – Ну, порезалась, наверное.

Синие глаза резко сузились, губы сжались в одну черту.

– Ступай, – хрипло велел король девушке. – Вон.

Девица удивлённо глянула на нас и выскочила. Закрыла за собой дверь.

– Это не твоя кровь, Майя.

– Моя.

– Не лги мне.

– Сорочка моя, значит и кровь – моя, – упрямо настаивала я.

А что мне ещё оставалось делать? Анри снова взглянул на лоскут, брезгливо отбросил его.

– У тебя есть желание?

– Домой хочу.

– Домой не получится. Это твой последний день. Я должен тебя убить.

– Кому должен?

Король нахмурился.

– Если есть что сказать – говори, если нет – становись на колени и молись.

– Почему? – тихо спросила я.

Надо было любым способом затянуть диалог. У последней жены Синей Бороды были братья, которые прискакали в последний момент и спасли её. У меня здесь не было никого. Проклятая Нэлли Петровна! Неужели придётся звать Румпельштильцхена?

– Верность, Майя, это не отсутствие измены, понимаешь? – проникновенно ответил Анри. – Это верность в малом. В самом мельчайшем. Я просил тебя не ходить в ту комнату, но ты не послушалась.

– И за это ты меня убьёшь? За такую ерунду? По-твоему, это стоит жизни человека?

Я слышала, как дрожит и срывается мой голос. Король вздохнул:

– Ты не понимаешь, Майя. Мне нужна не какая-то там жена. Не просто женщина, способная рожать и вынашивать детей. Мне нужна соратница, на кого я могу всегда положиться. В чьём послушании буду уверен.

– Мы можем развестись, – пискнула я. – Ты не думал о разводе?

– Папа не даст разрешения, – отмёл он. – Развод – это нарушение

заповедей…

– А убийство – нет?! Анри, тебе не кажется…

– Довольно, – прорычал он. – Хватит мне зубы заговаривать. Мне тебя жаль. Но – увы – не я решил твою судьбу. Ты сама виновата…

– Я могу тихонько исчезнуть, и все будут думать, что я умерла.

– Но моя совесть будет знать.

Совесть?! Я задохнулась от возмущения. Настолько разозлилась, что даже страх немного угас. И тут я поняла, что мне нужно: время. Немного времени. Просто, чтобы понять, есть ли у меня какой-то иной выход, кроме того, чтобы позвать Румпеля.

– Я хочу есть, – грубо заметила я. – Ты можешь мне позволить умереть не голодной?

– Хорошо, ешь.

Он вытащил шпагу и стал протирать её носовым платочком. Аппетит тотчас слинял, испарившись, как как вода из кастрюли, когда хозяйка зависла в интернете. Но я всё равно подошла, села в кресло и принялась давиться едой.

Что там обычно Румпель требовал в уплату?

У меня в памяти крутился известный сериал. Там был очень необычный и яркий Румпель. И вроде не так уж и плох… А что с оригинальной сказкой?

Я подавилась. Закашлялась. Румпельштильцхен в обмен на спасение требовал у героини её ребёнка… Анечку?! И как –то сразу стало понятно, что звать капитана я не буду. Если я умру, у Анечки останется шанс выжить. Шанс, что соседи вызовут МЧС. Что Нэлли Петровна не совсем из ума выжила. Но никогда я не отдам её никакому сумасшедшему монстру.

– Поела? – мрачно спросил король.

– Почему ты не можешь, например, убить меня завтра? Почему обязательно прямо сегодня?

Анри задумался. Кажется, такая мысль ему не приходила в голову. Налил вина, выпил.

– Нужно сегодня, – сообщил устало. – И не спорь со мной.

Я продолжила медленно вкушать сливу. Мужские глаза снова залипли на моих губах. Анри вновь налил вина и выпил. Кажется, ему тоже было не по себе.

– А ты уже придумал, что скажешь дочери? – съехидничала я.

Муж ещё сильнее помрачнел. Выпил третий кубок. И вдруг резко встал.

– Довольно. Всё.

– Я ещё голодна.

– Это неважно, – зарычал он, шагнул ко мне и схватил за шею.

Я завизжала, ударила его по голени. Бесполезно: жёстких кожаных сапог король снять не удосужился. И всё же я резко упала вниз и смогла выскользнуть из его рук. Бросилась на балкон. Он – за мной. Рванула дверь. Дверь оказалась заперта.

Крепкая рука схватила меня за волосы и дёрнула на себя.

– Лучше бы помолилась, – прорычал Анри, взмахнул шпагой и…

– Стой!

Мы с королём обернулись в недоумении. В распахнутой двери стоял… Кот. То есть Бертран. Он был бледен и решителен.

– Дядя, – громко прошептал, почти прошипел парень, – перестань. Оставь её.

Обнажённая шпага в его руке намекала на серьёзность просьбы. Анри отшвырнул меня кровать. Я упала и громко всхлипнула. Что делать? Швырнуть в него подушкой? Канделябром? А вдруг промажу?