В снегах родной чужбины
Шрифт:
— Давайте я ее допрошу, — предложил Коломиец. — Кстати, через полчаса попробуем провести перекрестный допрос. Если располагаете временем, подождите, — сказал он и попросил оперативников привести одноглазую. Пономарева прошла в соседний кабинет.
Любка орала на весь коридор. Чем ближе подходила к кабинету, тем больше звенело в ушах от ее крика.
Когда оперативники ввели бабу, та, глянув на хозяина кабинета, заорала площадное. Оперативники держали ее за руки, едва справлялись.
—
Любка открыла рот от удивления. Из головы вся матерщина вылетела. Забылась. Единственный глаз полез на лоб. Баба впервые испугалась по-настоящему. Она не сразу сообразила, что надо ответить. Ведь милиция забирала ее в последний раз в вытрезвитель лет двадцать назад. Потом ею никто не интересовался, махнули рукой. Лишь иногда, проходя мимо, грозили, предупреждали. Но бабу это уже не пугало.
— Садись! И без звона! Живо отвечай! Кто с тобою был в морге? Зачем мертвецов увезли?
— Иди ты знаешь куда? Чего это я в морг пойду? Покуда не всю водяру выжрала! Дело клеишь? Вот тебе! — задрала юбку и похлопала себя по оголенному низу.
— Этим ты уже не удивишь! А будешь хамить, отправлю в душ до вечера. Живо вспомнишь, с кем вчера шлялась у морга. Засветилась. Не отвертишься. И покойничков сегодня сыщем, — пообещал Коломиец.
Любка опять сорвалась на визг. Коломиец молча выслушал оскорбления в свой адрес, налил воду в стакан. И, не выдержав, выплеснул в лицо бабе. Та захлебнулась от неожиданности.
— Будешь говорить или в душ? — дрожали от напряжения руки следователя.
Баба молчала.
— Кто вынес покойников из морга?
— Не знаю…
— Кого предупредила, что патологоанатом ушел на обед?
Одноглазая отвернулась.
— Твой любовник у нас побывал. Ночью. Успел уйти. Даю слово, больше не сбежит. И тебе, можешь молчать сколько хочешь, не выйти на волю, покуда не раскрыли дело. У меня доказательств хватает о твоем соучастии. Думай. На этот раз ты загремела всерьез и будешь отвечать наравне с кентами.
— Еще чего? — не выдержала Любка.
— Поверь, на этот раз не отделаешься легким испугом. Соучастие, связь с «малиной», считай, доказаны, — добавил Коломиец.
— Да кто тебе поверит, что живой бабе мертвые мужики понадобились? С них на опохмелку не сорвешь, в постель не затянешь. Они, навроде тебя, праведниками стали. Вот с тобой, небось, жена ночами замерзает. Хоть и живой! И зачем мужиками такое на свет является? — уходила от темы Любка, навязывая свой разговор.
— Вот именно,
— Ну уж хрен тебе в зубы, по самую макушку! С чего это ты взял? Да мне те покойники до одного места! И я к ним дела не имею! Кой с них понт? Кому они спонадобились, с того и снимай шкуру!
— Кто с тобой был?
— Со мной много кто спал! Всех не то что я, она не помнит! — хлопнула себя меж ног.
— Что ж, в камере вспомнишь, с кем у морга гуляла…
— А-а, ты все про это? Ну и скушный мужик! Да зряшное затеваешь. Сами покойники никому не нужны. Да и тебя от лишней мороки избавили. На что вам возиться с ними? Свои их зароют. Как полагается. Помянут. И то не псы шелудивые, чтоб за казенный счет их хоронили. Кентов имели.
— Только для того их украли?
— А ты что думал?
— Почему ж тогда Коршуна бросили, не вспомнив о поминках?
— Тот лажанулся. Его с закона вывели. Падлой стал. Эти — нет! Фартовыми отошли. Не положено их лягавым хоронить. Только своим. Чтоб они на том свете на кентов не обижались, не мстили б за подлянку.
— Выходит, Коршуна не боятся?
— Он фаршманутый.
— И кто ж эти кенты, что решили в морг залезть?
— Какая разница? Я их не знаю. Со всеми не переспишь. Стара стала.
— Сколько их было?
— Не считала, бухой была. А у меня в глазах троится.
— На чем увезли покойников? — продолжал Коломиец.
— Не видела. Мне по тыкве дали, я и свалилась. Протрезвела, когда никого не было.
— А за что ударили?
— В машину лезла. Меня и вышибли.
— Кто обидел?
— Медведь. Хотя, ой, что это я? Не помню. Не видела, темно в ней было.
— Машина какая?
— Крытая.
— Грузовая?
— Я в них волоку? Мне один хрен. Раз колесы есть — машина! И все на том.
— Куда их увезли, покойников?
— Говорила уже — не знаю! Когда с канавы поднялась, в пивбар похиляла. Чего темнить стану?
— Кто просил пойти в морг с законниками?
— Меня не просят уже годков десять. Сама предлагаюсь — и не берут!
— В морг кто позвал?
— Никто! Я там не была! Клянусь мамой! Боюсь жмуров.
— А для чего ж звали? Взяли зачем?
— На атасе стоять. Придержать того пидора, какой жмуров потрошит, — ухмыльнулась Любка.
— Кто ж просил о том?
— Не помню, бухой была!
— Хватит! Заладила! По бухой ведь и законников могла спутать с патологоанатомом. Да и не взяли бы пьяную с собой. Хватит выкручиваться! Либо отвечаешь на вопросы, либо — в камеру! Но, учти, надолго!