В стране кораллового дерева
Шрифт:
— Долго это не продлится, — коротко сказала мать. — И что ты потом будешь делать?
Анна не ответила на упрек Элизабет. Ее мать видела лишь свое горе. Изо дня в день она упрекала дочь в том, что та беременна.
— Анна, ты ли это?
Она вздрогнула. Девушка не заметила, как Юлиус поднялся со своего места и оказался перед дверью. Она медленно отвела взор от счастливых людей за стеклом. Юлиус стоял всего в нескольких шагах от нее, склонив голову набок. Его глаза расширились от удивления.
«Только не подходи ближе, — подумала она, — только не подходи ближе. Этого не должно случиться. Наши миры
— Анна, — повторил Юлиус.
Ничего не ответив, она развернулась и бросилась бежать.
— С кем вы там разговаривали, господин Мейер?
Вернувшись на место, Юлиус принялся задумчиво ковырять стейк. Аромат трав и пряностей, который только что вызывал в нем приятное чувство, в один миг потерял для него всякую прелесть. Теперь Юлиус и смотреть не хотел на сочный кусок мяса, лежащий на тарелке. Аппетит окончательно улетучился. Решив не привлекать к себе внимания, Юлиус поднял голову и вздохнул.
— С человеком, которого, как я думал, знаю. С моей прежней родины. — Он вновь взял в руки нож и вилку.
— Это женщина?
Старый коммерсант, в конторе которого Юлиус работал с начала года, взглянул на него, вопросительно подняв брови.
— Да, с корабля. — Юлиус пожал плечами. — Но, наверное, я ошибся.
— Да. — Собеседник отрезал большой кусок мяса и отправил его в рот. — Обычная попрошайка, не так ли? — произнес он, жуя. — Таких в городе хоть пруд пруди. Повсюду натыкаешься на тунеядцев. Она хотела денег?
Юлиус взял бокал. Очевидно, его собеседник не заметил, что девушка убежала от него.
Он сделал глоток, потом отрезал кусочек мяса и положил его в рот. Юлиус жевал и думал о происшедшем. Он не ошибся: Анна стояла снаружи и наблюдала за посетителями ресторана. Она выглядела бледной и немного печальной. Худое лицо, впалые щеки. Не было никаких сомнений: для нее год после прибытия в Буэнос-Айрес прошел не очень удачно. Но где же она живет? Без сомнения, в каком-нибудь бедном квартале. А что делает ее муж? Анна так любила его, так много рассказывала о том, какой он энергичный и ревнивый. Что же с ними, черт побери, могло произойти?
Юлиус вздохнул и постарался вернуться к разговору, который теперь казался ему пустым, бессмысленным. Он нашел женщину, которую любил, хотя и не должен был этого делать, и снова потерял. Юлиус решил не отступать.
Глава третья
Анна стала осторожней. Она избегала ходить по богатым районам города. Она редко гуляла, а вечером больше не стояла возле ресторана, подсматривая за блестящим миром. Девушка чаще сидела с матерью и сестрой, шила и штопала одежду, зарабатывая еще несколько песо. Она старалась не обращать внимания на жалобы матери. Анна разговаривала с отцом, когда тот был трезв. Напрасно она пыталась больше разузнать о Густаве и Эдуарде. Очевидно, братья ушли из дому, крепко разругавшись с родителями, но больше девушка не смогла узнать ни от Ленхен, ни от Элизабет.
Ленхен все чаще уходила из дому. Она говорила о работе, которую хотела найти. Анна тоже пообещала себе вечером проводить свободные часы в поисках нового
Поэтому Анна решила следить за объявлениями, прислушиваться к разговорам. Одна из проституток, женщина с коричневой кожей и курчавыми волосами, рассмеялась Анне в лицо, когда та на улице обошла ее стороной.
— Я тоже когда-то так делала, думала, что я слишком изящна для этого. Но знаешь что, девочка, я зарабатываю хорошие деньги. Я могу позволить себе все, что захочу, и мне не приходится красться, как воровке.
Анна с трудом поняла смысл этих фраз, произнесенных на испанском. Она не ответила, лишь туже затянула на груди шаль.
За следующим поворотом находилась пульперия, в которой ее отец пропивал почти всю зарплату. Сегодня еще рано, возможно, ей удастся уговорить его пойти домой и предотвратить самое худшее. Анна повернула за угол и замедлила шаг, направляясь к цели. В тот же миг ее сердце словно сковали холодные тиски. Оно замерло, а потом вдруг вновь забарабанило. Девушка словно в один миг лишилась сил и остановилась. Колени подкашивались, ноги дрожали, она вся стала словно из теста. Эту рожу она никогда не забудет. Это злое лицо запомнилось ей навсегда. Чувство страха, которое свинцовым грузом лежало у нее на сердце во время путешествия на корабле, вернулось.
«Пит, — подумала она, — это же Пит. Но где Михель?» Где был один, там неподалеку вертелся и второй. Ей нужно было уходить, и чем скорее, тем лучше, пока Пит не заметил ее.
Анна развернулась, но тут кто-то положил тяжелую руку ей на плечо. Анна едва не вскрикнула от ужаса. Она хотела вырваться и убежать, но ее схватили еще крепче. «Нет, — подумала она, — нет, пожалуйста, нет!»
— Анна?
— Эдуард?
Анна широко раскрыла глаза от удивления. Она так долго не слышала этого голоса и все же сразу узнала его. Со вздохом облегчения она повернулась. Ее колени до сих пор дрожали и подкашивались. Перед ней стоял хорошо одетый высокий мужчина и улыбался ей.
Эдуард…
«Я не видела его полтора года», — подумала Анна, не веря своим глазам. Ласковый взгляд карих глаз, который так нравился девушкам на родине. Большие, немного пухлые губы, свидетельствовавшие о веселом нраве, о которых нельзя было вспоминать не краснея, как говорила подруга Анны, Гуштль. Волосы, густые, темно-каштановые, как у всех Бруннеров, с рыжеватым оттенком, были длиннее, чем она помнила, и спадали на широкие плечи. Возможно, они были слишком длинные и выглядели несколько вызывающе.
Эдуард поправился, но, несмотря на это, Анне казалось, что ее брат изменился меньше, чем остальные члены их семьи. Он не выглядел так, словно страдает от голода или по вечерам беспокоится о завтрашнем дне. Эдуард выглядел хорошо. Анна разглядывала брата. Ей всегда нравился Эдуард. Они были близки, хотя он и был на десять лет старше ее. В Германии считалось, что чем взрослее человек, тем он опытнее. Старший брат всегда оказывался рядом, когда Анне нужна была его помощь. Он утешал ее, обрабатывал ее раны, полученные во время безудержных детских игр. Внезапно Анна почувствовала, что они ближе друг другу, чем когда бы то ни было.