В стране наших внуков (сборник рассказов)
Шрифт:
– Нет, нет, этого я не смогу. Я уже заранее знаю - я опозорю его, его и себя...
– Ну и что ж, даже если ты и заплачешь, у тебя есть на это право, доченька, - у кого больше, чем у тебя? Знаешь что? Не пересиливай себя, когда подступят слезы, плачь. Может быть, и Петя выронит слезинку - кто знает?
– Ах, Петя, ему уж будет не до меня, что вы!
Он меня обнимет, что бы ни говорили, но его глаза, его мысли будут уже принадлежать не матери...
– Он еще вспомнит о маме, когда ему придется туго. Знаешь что, девонька?
– Ничего больше не кладите, он станет еще тяжелее...
– Твою карточку корабль выдержит...
Петя не мог больше сдерживать себя. Он взялся за ручку и сильно нажал ее, чтобы женщины подумали, что дверь была закрыта. Когда он появился на пороге, мама тихо вскрикнула. Бабушка быстро поднялась и приняла торжественный вид. Петя засмеялся и широко раскрыл объятия. Мать и бабушка как по команде бросились к нему. Он прижал их обеих к груди.
– Слушайте же...
– Сыночек, ты сам пришел, - начала мать, гладя его по рукаву.
– Я ищу тебя по всему свету, мама. Что вы тут, собственно, делаете? И зачем этот чемодан?
– он оттолкнул его носком ботинка...
– Там все, что тебе понадобится и что ты любишь. Даже изюм в шоколаде, - сказала бабушка.
– Ничего мне не понадобится! Я пришел сообщить вам радостную весть...
– Радостную...
– повторила за ним мать таким безутешным тоном, словно для нее уже не существовало на свете никакой радости.
Петя засмеялся и, вспомнив, как говорит Иван, сказал, подражая голосу брата:
– А ну-ка, отгадай, мама...
Она ответила сдавленным голосом, словно только что проглотив две слезинки:
– Все мы уже знаем эту радостную весть! Завтра, завтра. Мы все рады этому - и бабушка, и я. Ты был избран среди миллионов - мне есть кем гордиться, милый...
Она боязливо подошла к нему и, как и тогда, неожиданно бросилась ему на шею, когда он меньше всего ожидал этого. И опять эти слезы!
Бабушка всплеснула руками и с деланной строгостью начала отчитывать пани Ксению:
– Хороша мать звездоплавателя, где твоя гордость, юдоль плача? Разве ты не видишь, как Петя смеется над тобой?
А сама быстро отвернулась к окну, чтобы Петя не заметил, что и она вот-вот заплачет.
– Ну, хватит!
– воскликнул Петя, высвободившись из объятий матери. Так знайте, никуда я не лечу...
Обе женщины оцепенели в испуге. Мать, как бы не расслышав, шагнула к нему.
– Что ты сказал, Петя?
А пани Елена укоризненно покачала головой:
– С этим не шутят, мой мальчик. Завтра в десять-девятнадцать-пять взлетит "Путник", ты это знаешь так же хорошо, как и я...
– Конечно, взлетит, но меня там не будет, - закричал Петя и рассмеялся.
– Я останусь с вами на Земле, мама!
– Постой, Петя, - сказала бабушка, приложив ладонь к уху, - я плохо слышала...
– Разве вы не рады?
– Рада,- сказала мать тихо,- но скажи почему?
–
– Это правда, - согласилась бабушка, строго поджав губы, так что они почти совсем стали не .видны.- Но ты не будешь среди "Девяти". Они улетят без тебя...
– Я все объясню вам, вы вое поймете, мама и ты, бабушка! Представьте себе, что я только что вернулся с Марса живым и здоровым, получайте меня!
Петя протянул руки, чтобы обнять маму. Но пани Ксения на этот раз не бросилась к нему. Она только смотрела на него, долго и удивленно.
– Что с вами такое?
– воскликнул Петя, с беспокойством переводя взгляд с матери на бабушку.
– Я-то думал, что вы обрадуетесь... Бабушка, куда же вы?
– Ничего не ответив, пани Елена взяла с пола чемодан и, сгорбившись, медленно и печально направилась к двери...
– Ну и хорошо, что она ушла, - сердито бросил ей вдогонку Петя.
– Но ведь это же ужасно!
– воскликнула вдруг пани Ксения.
– Что ужасно?
– спросил Петя, и у него вдруг защемило сердце.
– То, что я не лечу? Почему вы меня вдруг выгоняете из дому? Я не понимаю! Просто не могу понять! Столько было слез и причитаний, что я полечу, и вдруг ты выгоняешь меня из дому! И куда? Ты знаешь, как вышло с отцом! Почему же ты, почему же ты - о звездные скопления - не радуешься, почему вдруг смотришь на меня так, словно я сделал что-то дурное?
Он обиженно взглянул на мать, ожидая ответа.
Пани Ксения в изнеможении опустилась на старый диван, стоявший у стены. У нее был удрученный вид. Она не плакала, но лицо отражало тяжелое горе.
– Как же ты этого не понимаешь, Петя? Люди тебе доверяли- ты не должен был обманывать их! Я имела право плакать, я же все-таки мать, но я плакала потихоньку, чтобы меня никто не видел. Только иногда не могла больше сдерживаться, в страдании женщина всегда слабее мужчины. Я не сумела быть достаточно гордой, хотя у меня были все основания гордиться. Я не смогла сделать того, что сделала бы всякая другая мать, я жаловалась на свою судьбу, роптала, что это фантом, химера, летающий гроб - так я кощунствовала. О, если бы я знала, чем все это кончится...
– Так ты действительно не рада, мама?
Она отрицательно покачала головой:
– Ты неправильно ставишь вопрос, Петя. Ты же не хотел оставаться там до смерти, все мы верили, что ты вернешься...
– Так ты не рада?
– упрямо спрашивал Петя.
Пани Ксения поднялась и, выпрямившись, встала перед сыном.
– Петя, - сказала она, приняв внезапное решение, - попроси, чтoбы тебя снова включили в список! Сделай это ради меня! Может быть, это была только шутка. Жестокая шутка! Наказание за то, что я все жаловалась и роптала. Я не буду больше плакать, клянусь тебе! Может быть, ты еще успеешь сказать им...