В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 3, часть 1
Шрифт:
Намного больше сейчас меня волновало то, что те, кто остался в Москве хоронят меня, считают мёртвой, об этом упомянули по телевидению, а значит, не знают, что я жива. И как должны себя чувствовать родители, Платон, Валера, когда я «погибла» всего через несколько часов после того как мы расстались. Я знаю, что чувствуешь, теряя близкого и любимого человека, жизнь прекращается в тебе. Но я действительно потеряла Володю, а мои близкие не потеряли меня, спасая их сейчас, я должна была… как сказал Марк: «Они все под ударом, если мы не скроемся. Они все под ударом, пока Вито жив»,
И всё же… Всё же, я так скучала. Я скучала по Володе, потому что больше никогда не увижу такого солнца, какое всегда восходит, если не на небе, но в моей душе, когда он рядом, восходило, когда она был. Был… милый мой Володенька, почему я не умела ценить тебя по-настоящему? Почему я как все, почему не дала тебе всего, чего ты достоин? Был достоин… теперь от тебя на земле только мои воспоминания…
Я скучала по Платону, потому что за годы, прошедшие с детства мы очень сблизились с ним, мы стали настоящей семьёй именно теперь, то, чем мы занимались, мы занимались вместе с ним, раньше я не задумывалась об этом, но мы стали частью друг друга намного больше, чем когда росли в одном доме. И Катя, и Ваня… они тоже моя настоящая семья.
Даже Мэри и Вилор были моими близкими людьми, и особенно Серёжка, который после того как не стало Володи будто бы перенёс часть своей любви к нему на меня, не зная, что меня и должно винить в Володиной смерти. Эта Ритузина была совершенно права, когда накинулась выдёргивать мне косы…
Я скучала по Боги. Теперь намного больше, чем когда он уехал в свою бесконечную заграничную поездку. Нежный, надёжный Боги, у него всегда было много каких-то девушек, но я всегда знала при этом, что я главная, что я одна и что обо мне он думает каждый день и могу стать единственной для него, если только захочу… Я пренебрегала этим, потому что не искала никогда, потому что это почему-то тяготило меня, как найденный клад. А теперь, когда разлука может стать бесконечной, мне так не хватало его.
И Валерий Карлович, который так многому меня научил, научил видеть то, чего я раньше не замечала, владеть техникой, о которой я не подозревала прежде, превращая картины в живые, движущиеся, дышащие. С которым так о много можно было говорить, и его мнение всегда было отлично от моего и потому так интересно…
Умереть для всех. Этого мне хотелось иногда, когда люди хотели слишком многого от меня, больше, чем я могла дать, и я думала: вот хорошо бы сбежать ото всех. Ну вот теперь я сбежала. И скучала по ним, будто от меня отрезали множество кусков, они саднят и кровоточат и я плачу, потому что мне не хватает их. И я никогда и никем и ничем не смогу их заменить. Я, действительно, умерла…
Но Валера… Валера – это совсем другое. Я не просто чувствовала себя одиноко без него. Меня будто и не половина, и даже не треть, меня будто как в прошлый раз почти нет в живых. Снова расстаться с ним на неопределённый срок и так, чтобы он думал, что меня больше нет, чтобы снова на ком-то женился и наделал детей, пока я, бесплодная, недостойная
Конечно, так лучше для него, что мы снова рассталось. Может быть, он переживёт мою «смерть» и будет жить нормальной счастливой жизнью? Да… так лучше. Пусть. Так всегда хотела Екатерина Михайловна. Валера не говорил об этом, но я не сомневалась, что она не принимает меня теперь куда больше прежнего. Если уж она считала меня не парой Валере прежде, когда я была ни в чем, ни повинной девушкой, то теперь, когда я… уж совсем не невинна.
Я так хотела позвонить ему, сразу же, и сказать, всё, что ты увидишь – всё ложь, я жива, и я очень хочу быть с тобой, если ты этого захочешь. Но даже телефон я бросила в тот же пожар у моей машины, где сгорели мои волосы. Да, я берегла Валеру от Вито. Но и от себя, получается, тоже. Он не смог стать счастливым с Альбиной, потому что я пусть и не была рядом с ним, но я была перед глазами и не давала покоя ему. Теперь всё может быть иначе.
Я говорила себе это каждый день, просыпаясь, и каждую ночь, ложась в постель или не ложась, но засыпая в поездах, автобусах и электричках. Я повторяла и повторяла это раз за разом. Я знала, что права в этом. Я знала, что так лучше, если мы никогда больше друг друга мне увидим. Он не только будет жить, он, возможно, будет счастлив.
Ужасно, но я почти не думала о Марке. Я не думала о том, что он погиб, мне казалось, что если жива я, то и он мог остаться жив, каким-то непостижимым образом, хотя, чтобы в одну ночь произошли два сходных происшествия со случайными, а не намеченными жертвами, верилось с трудом, но ведь это было возможно. Ведь Марк вышел с парнями, они были втроём, а в новостях сообщалось только об одном погибшем.
Да, но я почти не думала о Марке. Моя прежняя жизнь окончилась, вот как я ощущала наше с ним расставание. Я не хотела возращения в неё, с путаницей отношений, в суету и спешку и неотступное желание быть хорошей для всех, что оборачивалось тем, что я стала для всех плохой. Худшим, что могло случиться с каждым.
Но без Валеры я не скучала. Это не так называется. Мне было физически больно без него. Вот больно всему моему существу и моей душе, и телу, и мой дух сник по-настоящему сначала из-за смерти Володи, в которой я не перестану винить себя, а теперь парализованный разлукой с Валерой. Я всегда скучала по нему, но я заставила себя привыкнуть без него жить. Я привыкла к тому, что я настолько дурна и дурно живу, что мне нельзя быть с ним. Но мы соединились снова, и я ожила и поняла, насколько была пуста, безжизненна без него. Даже ледяная пустыня намного живее, чем я без него, вдали от него…
И теперь я ничего не могла с собой поделать. Я хотела быть с ним и думала только об этом. Я всегда хотела только этого. Я всю жизнь влюблена в него и ничто этого не изменило, ни его женитьба, ни моё замужество, ни Володя, ни все мои правильные мысли о том, что ему будет лучше без меня.
Но теперь… теперь это снова стало невозможно. Надолго или навсегда, но мы снова расстались. Простит он, когда узнает, что моя смерть – обман? Или если узнает…
Конец ознакомительного фрагмента.