В Суоми
Шрифт:
Напряженная борьба внутри ТУЛ всколыхнула рабочих-спортсменов. В результате к руководству пришли сторонники антитаннеровской социал-демократической оппозиции.
После этого очередной съезд социал-демократической партии объявил, что ТУЛ «не пользуется доверием партии, а социал-демократы, находящиеся в руководстве союза, считаются выбывшими из рядов социал-демократического движения».
На этом же съезде социал-демократические лидеры попытались нанести удар по ТУЛ. Дело в том, что ТУЛ, как и все большие спортивные организации в Суоми, получает определенную
Интересы широчайших масс рабочих-спортсменов ничего не значат для таннеровцев, когда надо расправиться с «ослушниками».
— Вот цена всех торжественных разговоров о демократии Таннера и Лескинена, который теперь снова стал секретарем социал-демократической партии. Пока они в руководстве — это демократия. Как только в соответствии с ими же принятыми правилами их не избирают — это уже не демократия. Такую организацию, мол, надо распустить. Надо лишить ее средств существования. Но рабочие лучше понимают, что такое демократия! — говорит Хонканен.
Какое удовлетворение чувствовал он, когда, считаясь с требованиями рабочих-спортсменов, руководство ТУЛ вынуждено было официально отменить запрет и в 1955 году разрешило молодым спортсменам принимать участие в соревнованиях на Всемирном фестивале в Варшаве! Здесь Кууно снова завоевал первое место по прыжкам в высоту. К тому времени ему уже было тридцать три года!
В 1957 году, на Всемирном фестивале молодежи в Москве, финские молодые спортсмены участвовали в соревнованиях не только с полного согласия, но даже при поддержке со стороны ТУЛ.
Руководители его теперь уже не хотели идти на поводу у таннеровско-лескиненской группы, а, опираясь на молодежь, сами повели борьбу с таннеровцами внутри социал-демократической партии.
Председатель ТУЛ Мартин, как-то встретив Хонканена, сказал ему:
— Мне очень неловко перед тобой, Кууно, за то, что я в свое время дисквалифицировал тебя. Но теперь, как видишь, я придерживаюсь совсем другой точки зрения.
— Вот и отлично! — отвечал Кууно.
…Кофе было выпито, мороженое съедено. Мы встали из-за столика и вышли из крохотной «Примулы» в июльский городской зной.
Кууно торопился в парламент на заседание фракции Демократического союза народа Финляндии.
Завтра предстояло торжественное открытие первой сессии вновь избранного парламента, на которой, после молебна в соборе, должен выступить президент. Сегодня же он… но мы еще не знали, чем, между прочим, президент занимался сегодня.
Мы вышли из кафе, и, снова поймав взгляд Эса на своем обручальном кольце, Кууно сказал:
— Ты что же, думал, что я останусь закоренелым холостяком? Несколько лет назад мне пришлось расстаться с хорошей девушкой, потому что наши политические взгляды резко сталкивались… К тому же она не соглашалась на брак без благословения пастора. И я не сумел убедить ее в своей правоте. Но вот в прошлом году я встретил девушку, ставшую моей
Эса не ответил. Но я-то знал, почему. Он тоже собирался жениться. И немного побаивался сделать этот решительный шаг.
Но об этом уже не было времени разговаривать — скоро начиналось заседание парламентской фракции ДСНФ.
…На другой день во всех газетах Финляндии, на первых страницах, была опубликована речь президента на открытии парламента нового созыва.
Газета «Кансан уутисет» под заголовком «Чемпионы по прыжкам в высоту встретились» напечатала фотографию президента, разговаривающего в кулуарах с новым депутатом.
«На открытии вновь избранного парламента вчера встретились президент Кекконен и новый член парламентской фракции ДСНФ Кууно Хонканен, — сообщала газета в подписи под снимком, — и между ними возник следующий разговор:
К е к к о н е н. Ну, какую высоту вы нынче берете?
Х о н к а н е н. Пока еще беру 180 сантиметров.
К е к к о н е н. Это много. У меня уже так не выходит. А сколько раз подтягиваетесь?
Х о н к а н е н. Четырнадцать раз.
К е к к о н е н. Я подтянулся позавчера двенадцать раз, а теперь все тело ломит».
Заметку об этой встрече редакция заключала напоминанием о том, что высота рекордного прыжка Кекконена в свое время достигала 185, а Хонканена — 196 сантиметров.
Рассматривая эту фотографию, я пожалел о том, что в дни визита Кекконена в Советский Союз, даже при описании того, как он был на стадионе имени Кирова на островах в Ленинграде и вел беседы о физкультурниками, ни один из наших радиокомментаторов почему-то не упомянул о том, что Кекконен был чемпионом Финляндии по прыжкам. Вероятно, они считали неудобным, говоря о политическом деятеле, сообщать о таких вещах, словно напоминать о грехах молодости.
Здесь же, в Суоми, наоборот, очень любят вспоминать о спортивных успехах своего президента и других популярных общественных деятелей. Это как бы дополнительный мазок на знакомом портрете, делающий оригинал ближе зрителям, подавляющее большинство которых занимается или занималось спортом.
Из окон правого крыла здания парламента депутатам видна башня Олимпийского стадиона, на которую чемпион мира Пааво Нурми внес пылающий факел, чтобы зажечь неугасимый огонь Олимпийских игр. Высота этой башни — 73 метра. Она равна длине полета копья, брошенного Ярвиненом. Мировой рекорд копьеметания! Поэтому башня у стадиона — одновременно и памятник славе финского спорта.