В свете старого софита
Шрифт:
Песню я всё же написала. «Я не клоун – я добрый король».
Но в фильме она не прозвучала. (Почему? – всё из-за моих писем!…)
Но с того самого дня, как я прочла «2-Леонид-2», меня захватила идея написать для Моего Клоуна настоящий сценарий. Где бы он смог, наконец, раскрыться как драматический актёр. Чтобы все увидели: ему по силам и Дон-Кихот, и Гамлет, и Сирано де Бержерак. Он столько лет мечтал сыграть Сирано!…
Почему я остановилась на Куприне?
В жизни мой Клоун был противоречив и контрастен. Но в творчестве эта его вторая ипостась оставалась до сих пор нераскрытой.
Так я остановилась на рассказе «Алле!».
В его герое, клоуне Менотти, человеке талантливом, властном и не знающем жалости, я увидела то, что порой – чёрными искрами! – вспыхивало в самом Енгибарове. И когда ЭТО вспыхивало, мне становилось за него страшно…
Мой сценарий был и вопросом к нему: «Так ли это? Правильно ли я тебя поняла?» И – предостережением. Против того, что было заключено в этих чёрных вспышках…
Сценарий я писала в августе, в то самое время, когда Енгибаров уехал на съёмки фильма «2-Леонид-2». Он играл безвольного шута, игрушку толпы, игрушку, которая хочет нравиться, – а я в это время писала для него тако-о-е!…
Да, канва в сценарии осталась куприновская. Но в рассказе практически нет диалогов и мало действия. Так что я это всё подробно прописала: их встречи, Норы и Менотти, их диалоги… Мне это было не сложно: у меня перед глазами была эта сумасшедшая весна и наши разговоры с Моим Клоуном. И то, что я недосказала ему в жизни, я досказала в сценарии. Прикрывшись Куприным.
…Я писала свой сценарий в августовской деревне Илейкино, во владимирской, пропахшей грибами, напоенной солнцем и дождями глуши, в доме у своих друзей Дюшенов. В удивительном доме, где рядом с чудесными людьми жили два рояля… И феерический Игорь Борисович играл то на одном из них, то на другом…
Сентябрь, рассвет, холодный дым… Горит ботва на огородах… На подоконнике следы от мокрых лап, и чья-то морда сопит в углу, в черновиках, усами шевеля страницу… Мордахе этой сладко спится: ей снится Васька в сапогах – жених, сошедший, как с картинки, и по-кошачьи ловелас… И я вчера видала Вас, заснув над пишущей машинкой…Там, в Илейкино, мы сидели с Игорем Борисовичем на бревне, у деревенской
Там, в Илейкино, в холодное ветреное утро, по деревенской улице летел галопом гнедой конь с развевающейся гривой… Я долго смотрела ему в след… и подумала: «А может, это был Пегас?…»
В начале сентября я отнесла сценарий в Союзгосцирк и оставила его у человека, которого Игорь Борисович Дюшен рекомендовали мне как человека верного. Этот человек должен был передать сценарий Енгибарову.
Прошло около месяца, и в одно прекрасное – воистину прекрасное: солнечное, золотое, воскресное!… – утро я получаю письмо. Из Еревана! От Енгибарова!
Сценарий он получил. Прочёл. Понравилось. Он согласен сниматься. Два вопроса: где будем снимать? и кто будет играть роль Норы? Местом съёмок он предлагал Ереванский цирк, где собирался работать до весны. Писал, что для съёмок можно устроить в цирке два выходных.
Голова моя пылала и с трудом вмещала эту сказочную информацию. Я перечитывала письмо ещё и ещё раз, с трудом веря, что пришло оно наяву, а не во сне…
(У Моего Клоуна был странный почерк. Как у переученного левши. Я это понимаю, ибо сама – такая же. Даже в этом мы с ним родственны!)
Как складывались наши дела дальше.
Я написала в Ереван, что согласна со всеми его предложениями.
Потом были поиски Норы.
Дюшен спросила:
– А ты сама не хочешь сыграть?
– Да ты что! Здесь должна играть настоящая актриса!
Тогда Наташа предложила Зинаиду Славину.
Мы вместе отвезли ей сценарий. Наташа нас познакомила.
И через несколько дней Наташа передала мне её реакцию на сценарий.
– Зина читала – и плакала. Говорит: это – про меня. Как она (то есть – ты) догадалась?
Короче, Славина согласна играть Нору!
Забавно, что в те дни я встретила Славину случайно в метро. Это было на эскалаторе на Киевской, там очень длинный эскалатор, и мы долго ехали вниз и говорили: о её Норе и о Енгибарове-Менотти. И она сказала: «Да, это про меня. Нора – это я».
Я написала в Ереван, что Нору хочет играть Зинаида Славина, актриса Театра на Таганке.
Теперь главный вопрос: где взять режиссера?
Через месяц из Еревана пришло второе письмо.
Енгибаров писал, что найти режиссёра на «Арменфильме» и на ереванском телевиденьи не удалось. Что искать надо в Москве.
Этим письмом он меня и расстроил, и озадачил. Кому надо искать? По-видимому, мне… Больше некому.
И я ринулась на поиски режиссёра… Всю эпопею описывать нет смысла. Где я только не была, к кому только не обращалась за помощью! Всё – впустую. Но моя фанатичная вера в то, что фильм должен – и будет! – поставлен, не давала мне упасть духом и отчаяться.