В свободном падении (сборник)
Шрифт:
Белл, наверное, выглядел обеспокоенным. В темноте перед ним вращались фиолетовые круги.
— Нет, это здорово. Хорошо, что ты ведешь себя именно так. Ты позволяешь людям почувствовать себя нормальными. Но ты не спрашиваешь так, что становится очевидным, насколько сильно тебя интересует ответ. Поэтому я отвечаю. Я разбил вертолет.
Коул оказался прав. Белл хотел знать. Хотел очень сильно, но не осознавал этого раньше.
— Ну, хорошо, — сказал он, подбадривая своего собеседника.
На рассказ о Бразилии Коулу потребовалось пятнадцать
Он был пилотом.
Сначала в армии, затем стал возить президента компании, продававшей замороженных кур, а после устроился в «Юнайтед эрлайнс», заключившую контракт с канадскими железнодорожниками. Он развозил инженеров по контрольным точкам и наслаждался этой работой для одиночек. Инженеры, как правило, попадались уставшие до смерти. И потому тихие.
А потом он разбил вертолет, принадлежавший компании. Такое могло случиться с каждым — накрылся хвостовой винт, и вращающийся вертолет с перепуганными пассажирами пришлось опускать с высоты двух с половиной километров. В последнюю секунду машина перевернулась на бок, винт раскололся и разорвал топливный бак.
Обошлось без жертв. Единственным, кто получил серьезные травмы, оказался сам Коул, остававшийся в кабине до тех пор, пока все три пассажира не выбрались и не отбежали на безопасное расстояние. Ожоги покрыли двадцать пять процентов его тела, так и появились шрамы на левой руке.
Белл собрался задать вопрос, но Коул его опередил:
— Правая рука — это другое. Позднее.
В «Юнайтед эрлайнс» его подвига не оценили, и потому лечение вконец разорило Коула. Он едва смог позволить себе операцию, давшую ему возможность использовать руки. О косметике речь уже не шла.
И поэтому он начал сливать топливо. Можно делать неплохие деньги, продавая авиатопливо на черном рынке за полцены.
Бизнес этот, впрочем, рискованный. Коула кто-то заложил, и федералы выдали ордер на его арест.
Они связались с ним во время полета. Это произошло в Вирджинии, рядом с побережьем — он как раз летел в Ричмонд за пассажиром. Ему приказали приземлиться в аэропорту Ричмонда, но вместо этого Коул полетел к морю. Неужели они и правда думали, что он такой идиот? Идиот до такой степени, что позволит поймать себя с подсудным количеством вертолетного топлива.
Коул долетел до моря. Вернее, влетел в море. Если уж он им так нужен, федералам придется попотеть.
Белл, наверное, посмотрел на его правую руку.
— Бак взорвался, когда я врезался в волны, — сказал Коул, попивая пиво. — Вода загорелась. Мне оставалось либо барахтаться в горящем топливе, либо вырастить жабры. Мне тогда было двадцать семь. Дали девять лет.
Белл начал подсчитывать возраст, но Коул снова его опередил:
— О, с тех пор я там стал частым гостем. В основном за нападение. В последний раз — за драку в баре. Парень лишился глаза, и судья добавила мне срок — эти женщины-судьи, они хуже всех. Она сказала, что когда-нибудь мой гнев сожжет меня изнутри, — Коул вновь улыбнулся своей зловещей улыбкой. — Но этого ведь уже не изменишь, не так
Он грохнул по столу опустевшим стаканом.
— Надо бежать. Если меня снова закроют, я здорово влипну.
Коул стремительно поднялся и вышел. Белл обернулся, и солнце, еще не скрывшееся до конца, ослепило его во второй раз.
«Слепой, как летучая мышь», — подумал Белл.
Впрочем, такой хороший работник, как он, не мог не знать, что летучие мыши на самом деле не слепы. Об этом он и заявил вслух.
— Чего? — переспросил бармен. «А ведь он тоже работает в зоопарке. В каком-то смысле», — подумал Белл.
— Летучие мыши на самом деле не слепы, — повторил Белл.
«Никогда не пей с осужденными», — отчитывал он сам себя.
Это плохая идея по целому ряду причин. Это непрофессионально. И потом, если ты станешь его собутыльником настолько, что даже будешь потягивать виски на крыше вольера с моржами — а за это ведь увольняют, — то что ты будешь делать потом, если осужденный совершит нечто такое, о чем ты обязан сообщить? Что-то другое.
Неделю спустя после посещения бара Белл пришел на работу и увидел, что возле ворот его поджидает Гарланд, главный механик.
— У нас проблема, — сообщил он.
— Проблема?
— С твоим другом. Он пьян.
— Где он?
— Я отправил его чистить верблюжий вольер. Так он не попадется никому на глаза до тех пор, пока не протрезвеет хотя бы чуть-чуть, — Гарланд помолчал. — Только он, кажется, набрался сильнее, чем я думал.
В висках тяжело застучало. Белл вздохнул.
Гарланд тоже выглядел неважно. Новость и впрямь оказалась плохой. Особенно с учетом того, что Гарланд заметил состояние Коула, но все равно позволил ему работать. Намечался почти Уотергейт. Если правда всплывет, многие люди могут пострадать.
— Я решил подождать и посмотреть, как ты поступишь, — сказал Гарланд. — Не хотелось заявлять на него, ведь это… ну…
Белл понимающе кивнул:
— Я разберусь.
Остановившись у вольера с верблюдами, Белл позвал Коула. Тот подошел к нему с лопатой в руках. От него несло ромом.
— Да? — по тону стало понятно: Коул знал, что назревают неприятности. Взглянув на заключенного через прутья клетки, Белл заметил в его глазах что-то агрессивное. Что-то львиное.
Белл объяснил, что нужно делать.
Коул положит лопату.
Не будет ни с кем разговаривать.
И уйдет через задний вход. Немедленно.
— Значит, я попал, — сказал Коул. Белл покачал головой.
— Ты позвонил и сказал, что заболел, вот и все. Ничего больше.
Белл знал, что обязан уволить провинившегося. Так почему же он этого не сделал?
Что ж, тут все понятно. Он скажет Коулу, чтобы тот выметался к чертовой матери и никогда больше сюда не возвращался, а Коул пойдет к начальнице зоопарка и скажет: «Знаете, а я пил с Беллом виски на крыше в рабочее время».