В свободном падении
Шрифт:
– Значит, ему все-таки с сердцем плохо стало… – пробормотала она.
Врач чуть раздраженно пожал плечами. Ему явно хотелось побыстрее распрощаться со свежеиспеченной вдовой. Он отечески похлопал ее по плечу, подытожил:
– Скорее всего. Что вы хотите – диабет, возраст…
«Не диабет его убил – я, – терзала себя Адель. – Своим предательством, своей подлостью…»
А вот кто выдал ее?
Тетя Нина – кому еще! У домработницы – в отличие от лопушка Фрица – глаз острый. Наверняка приметила
Только что толку устраивать допрос без доказательств, экономка все равно будет отпираться. Надо просто, безо всяких объяснений, выгнать ее – и все.
Но только тогда – малодушно подумала Адель – она опять останется абсолютно одна, в пустом доме, без поддержки.
И решила: двуличную домработницу она уволит обязательно. Чуть позже, когда немного отойдет от смерти Фрица.
Алексей Данилов
Адель – когда признавалась в своей любвеобильности, рассказывала о мужьях и любовниках – выглядела слегка смущенной. Явно боялась, что я стану ее осуждать. Хотя с чего бы? Молодец, деваха. Знает, чего хочет, – и планомерно добивается своего.
А что ей в голову засела мысль, будто она сама мужей убивает, – то полная чушь. Так мне по крайней мере казалось – когда Адель рассказывала про первого своего супруга, Григория. А вот когда речь зашла о Фрице…
Пока Адель излагала о знакомстве с немцем, его ухаживаниях, свадьбе, медовом месяце, я по-прежнему не ощущал ничего настораживающего.
Но едва телеведущая начала описывать их семейную жизнь – как они сняли загородный дом, стали его обустраивать, – я вдруг поймал ослепляющую, жаркую волну ненависти. Кто-то (лица я, естественно, не видел) желал им зла. Искренне, ежечасно и ежеминутно, полной горстью.
Впрочем, у каждого более-менее успешного человека существуют завистники. Объективно красотка Адель могла раздражать многих. Она продолжала делать карьеру, вышла замуж за успешного, искренне влюбленного в нее человека. Кто бы сомневался, что ей завидовали. Я почувствовал: на нее и порчу насылали. Восковая куколка, сердце пронзила игла. Примитивные, деревенские забавы. Способные разве что вызвать мигрень. Но головную боль вызывают также перепады атмосферного давления, снижение уровня сахара в крови, колебания гормонального фона и еще множество не метафизических – физических и физиологических факторов.
Однако ореол черного вокруг благополучной с виду пары становился все гуще. Сто процентов: дело тут не в доморощенном колдовстве.
– Вашего мужа отравили, – вдруг вырвалось у меня.
Адель осеклась. Взглянула на меня с ужасом. Севшим голосом пробормотала:
– Как? Кто?..
– Не знаю. Но вы с ним – отравителем –
Она нахмурилась. Растерянно переспросила:
– С ним?
– С ним – или с ней. Фамилию, имя и адрес по прописке сказать, к сожалению, не могу, – буркнул я.
Я вдруг вместо недавней бодрости опять почувствовал бесконечную усталость. Все ж не зря соблюдаю принцип: семь консультаций в день. Это предел моих возможностей. А восьмая – в неурочное время, вместо ужина – меня окончательно доконала. Голова раскалывалась, перед глазами все плыло. Кажется, недомогание было видно и со стороны. Во всяком случае, Адель забеспокоилась:
– Вам плохо?
Соблюдать политес я не стал:
– Я весь день работал. И последний раз ел восемь часов назад.
Она поспешно вскочила:
– Да, простите! Простите, ради бога! Вы бы просто меня остановили… Я сейчас уйду.
«И скатертью дорога!» – едва не вырвалось у меня.
Чего мне стоило просто с ней распрощаться!
Однако с губ – против воли моей – вдруг сорвались слова:
– Впрочем, если желаете, можем поужинать вместе. Я хочу узнать окончание вашей истории.
Адель предчувствовала: Бог ее покарает.
И это случилось на следующий день после похорон Фрица.
Она проснулась поздно, с тяжелой головой. На поминках, естественно, выпивала. А чтобы уснуть, приняла снотворное. Тетя Нина пыталась таблетки отнять:
– Не знаешь, что ли? Нельзя со спиртным!
Но Адель вырвала облатку. Авось выдержит сердце. А не выдержит – туда ей и дорога.
Смерти как избавленья Всевышний ей не послал. Только жестокую головную боль.
А когда спускала ноги с кровати, вдруг стрельнуло под левую лопатку. Больно стало – она аж ахнула. Неужели сердце, накаркала домработница?
Но болела, скорее, спина. А «мотор» бился ритмично, в обычном темпе. Попробовала глубоко подышать – вроде легче стало. Осторожно добрела до кухни, напилась ледяной воды.
Верная себе тетя Нина опять повсюду расставила фотографии усопшего, возле каждой – рюмочка с черным хлебом. Этот его взгляд – всегда смущенный, чуть виноватый…
– Теть Нин! – рявкнула Адель.
И снова – согнулась от боли чуть не пополам. Да что с ней такое?
Явилась домработница. Хмуро спросила:
– Звали?
А неведомые демоны уже охватили всю спину, выжигают на коже огненными лапами.
– К-корвалолу м-мне накапайте, – непослушными губами попросила Адель.
И рухнула в кресло.
Пока домработница наливала лекарство, Адель кое-как сумела пристроиться – левое плечо упирается в спинку кресла, правая нога неестественно вытянута. Стало немного легче.
Выпила корвалолу. Попыталась подняться – снова спину будто щипцами раскаленными жжет.
Адель вновь упала в кресло, застонала.