В те дни на Востоке
Шрифт:
– Я много передумал за это время и пришел к ясному выводу, что единственно верным социальным учением является учение Маркса, Энгельса, Ленина. Блестящим воплощением в жизнь этой разумной теории стало созданное Лениным советское государство. Теперь я глубоко разбираюсь в этом учении и мог бы принести пользу Советской России. Когда-то мной было написано и опубликовано более десятка трудов.
– Антисоветских! Фашистских! – не выдержал судья.
– Да, но теперь другое время и другие песни, – изворачивался краснобай. – Вчера я был фашистом, сегодня я – коммунист!
–
Выкручивались и остальные, кроме Бакшеева. Старик честно сказал, что он – враг Советской России и готов понести такое наказание, какое заслужил.
На третий день Верховный Суд СССР вынес приговор: Семенову – смертная казнь через повешение, остальным, кроме Ухтомского и Охотина, расстрел.
Так, с разгромом империи Маньчжоу-Го был ликвидирован последний очаг российской контрреволюции. Сотни тысяч русских людей возвратились на Родину своих предков.
[1] Маньчжоу-Го – Маньчжурское государство. и пытали в подвалах особняка. В этом городе готовились диверсанты…
Сегодня капитан Ногучи долго не выходил из кабинета, обдумывал предстоящую операцию. На улице было пасмурно, лил холодный весенний дождь. Это нагнетало тоску. Мысли Ногучи невольно перенеслись в далекий Токио, где он учился в разведшколе «Накано». Сейчас там щедро светит солнце, цветет камелия, распускается розовая сакура[1]. Цветение сакуры – праздник весны и изящества. В это время со всей Японии собираются люди в парке Уэно, в аллее сакуры. Сколько чарующих, пьянящих сил таится в этом благоухающем царстве! А здесь – пустыня, ветры и холода. Надоело сидеть в этой дыре, ждать высочайшего указания о вступлении в Россию. Скоро два года, как Германия ведет войну с русскими, а Квантунская армия все стоит на взводе и чего-то ждет…
Ногучи не знал, что вопрос о войне с Россией решался на секретном совещании высшего командования с участием императора Хирохи-то еще 2 июля 1941 года. К этому времени вице-министр Томинага по указанию военного министра Тодзио разработал план нападения на СССР. План условно назывался «Кан-Току-Эн» (особые маневры Кван-тунской армии). На высочайшем совещании было решено:…«Если ход германо-советской войны примет благоприятный для Японии оборот, мы применим оружие для решения северных проблем…»
Но как только немцы стали подходить к Москве, в генеральном штабе Японии появились новые планы. Генерал Муто предложил направить удар на юг. Его поддержали Тодзио и другие высокопоставленные лица. Они говорили, что русские уже проиграли войну и через некоторое время можно будет ввести свои войска в Сибирь вплоть до Урала.
«Война будет успешной, – заверял Тодзио. – Она принесет славу японскому оружию, ибо мы выступим в тот момент, когда слива уже созреет и сама падет на землю…» А пока он предлагал захватить Малайю, Индонезию, Австралию. Война на Тихом океане, по его расчетам, продлится недолго. Вслед за Россией капитулирует Англия, затем Америка. В мире будут господствовать две великих державы: Германия н Япония.
Император
7 декабря 1941 года Япония вступила в войну с Америкой…
Ногучи взглянул на стену. Там, закрытый шелковым занавесом, висел портрет императора Хирохито – с черными усиками, в фельдмаршальском мундире[2].
«Сколько же еще ждать, ваше величество?»– вопрошал капитан. И тут же почувствовал, что император осуждает его за недостойные мысли. Ему, офицеру, не пристало сетовать на свою службу. Здесь он хозяин, призванный поддерживать порядки священной империи. Придет время, и ему предоставят высокое место где-нибудь в Чите или Иркутске. А пока надо терпеливо вести скрытную войну с вражеской армией, подрывать ее мощь.
Ногучи вспомнил разговор в Харбине с начальником военной миссии генералом Дои.
– Какие части за последние месяцы русские сняли с границы вашей зоны и отправили на Западный фронт? – осведомился Дои.
– К сожалению, господин генерал, я не располагаю новыми сведениями. Попытки связаться с резидентами, как вам известно, окончились неудачей.
– Это не делает вам чести, капитан! – повысил голос Дои. – Божественный микада не пожалует вас за такую службу!
Единственно, чем мог похвастать Ногучи, так это пограничными провокациями… Он доложил о недавнем налете на советскую погранзаставу, где были захвачены трое пленных. Но и тут радоваться было нечему: пленные не дали никаких показаний и предпочли умереть.
– Чем занимаются сейчас русские?
– Роют противотанковые рвы, строят доты, опоясывают сопки траншеями.
– Ну и пусть роют! – усмехнулся генерал. – Наступит час, и сыны солнца погребут их в этих могилах… А сейчас миссия империи – оказывать поддержку Германии боевым нейтралитетом. Мы должны приковывать как можно больше советских войск к восточным границам, мешать отправке их на запад. Для этого надо больше забрасывать диверсантов, учинять инциденты. В ближайшее время вам будут направлены опытные агенты из школы Родзаевского. Но вы не оставляйте в покое и местных эмигрантов. Если они думают вернуться в Россию, то обязаны оказывать нам помощь…
Ногучи отошел от окна и остановился у стены, на которой висела карта. Раздвинув матерчатый занавес, он стал рассматривать знаки – места расположения советских застав и частей. Потом сел за стол и нажал на кнопку звонка.
Вошел молодой поручик в желтых сапогах-бутылках.
– Садитесь, господин Норимицу, – предложил Ногучи. Скрипнув сапогами, поручик быстро опустился в мягкое кресло, устремив на шефа черные, как уголь, глаза.
– Как идет подготовка к операции «Аргунь»?
Норимицу поправил воротничок мундира, туго обтягивающий шею, бойко заговорил:
– Завтра закончу разработку легенды и представлю на обсуждение. Через два-три дня можно будет приступить к подготовке самих агентов, но для такой операции, какую намечаете вы, господин капитан, у нас не хватит людей. Жолбин дает только пять человек.
– Как это пять? Нам надо десять!
– Больше, говорит, нет.
Губы Ногучи плотно сомкнулись.
– Немедленно хорунжего ко мне!