В теле дрища в военной школе аристо 2

Борзов Андрей

Медведь налетел на меня тараном, я подпрыгнул, и мощная морда ударилась мне в грудь, подбрасывая выше, а я, оттолкнувшись телекинезом от морды, запрыгнул на пепельный загривок и вцепился в шерсть.

От такой наглости медведь даже растерялся. На секунду. А затем рухнул на бок и перевернулся на спину.

— Ау! — выдохнул я, ощущая, как трещит аурный щит, а эта тварь ещё стала елозить, вдавливая меня в песок.

Удушающий запах зверя, давление. И ярость: я обхватил медведя за шею и выпустил из ладоней шипы.

— Аы-р-р! — настала очередь

медведя реветь.

Он соскочил с меня, тут же попытался укусить, но я впечатал в мокрый нос свой колючий кулак.

— Ар! — медведь попятился, роняя тяжёлые багряные капли.

На губах я ощутил металлический вкус — у меня из носа тоже капала кровь. Я даже не заметил мелкой травмы, и теперь просто слизнул кровь.

Медведь, наступая, ударил лапой — я, отскакивая, полоснул по её тыльной стороне. Он, преследуя меня, ударил — и я резанул в ответ. Мы раз восемь обменялись такими опасными «ладушками», когда его глаза вновь резко стали более насыщенно красными. Я ожидал очередного рывка, но медведь снова потянул лапой вперёд — и вдруг его лапа упала на песок и резко взметнулась вверх, веером рассыпая крупинки. Аурный щит их оттолкнул, но было мгновение, когда песок закрыл лапу медведя, и в этот миг он ударил.

Бах! — лапа пригвоздила меня к земле, когти прорвали аурный щит и погрузились в живот. Остатки ауроного щита дрожали, но не позволяли твари выпустить мне кишки. Усилием воли я выключил боль, чтобы продержаться. Медведь навалился, я подключил телекинез, чтобы придержать эту гору и не позволить окончательно раздавить аурный щит.

От напряжения всё тело дрожала, энергия расходовалась с бешеной скоростью. Медведь наклонил ко мне свою огромную морду, смотрел прямо в глаза и скалился.

— Прекращать бой? — сквозь рокот голосов и бешеный стук пульса пробился голос Шрама. — Довольно!

— Нет! — Я вскинул руку в протестующем жесте, кажется, в правильную сторону, а сам продолжал смотреть в глаза медведю. Я знал, что я могу его победить. Даже из такого положения. — Я буду продолжать!

Медведь зарычал, демонстрируя распахнутую зловонную пасть, и тогда я ударил. Шип моей руки пробил его нёбо, и энергия потекла в меня, поддерживая щит, ускоряя регенерацию. Медведь попятился, длины шипа не хватило достать до мозга, но всё же ранило его достаточно, чтобы он тряс мордой и не спешил нападать.

Я пошёл за ним. Теперь он отступал, а я — бил своими когтями. И я бил эффективнее. Мои когти вспарывали его шкуру, кровь омывала меня, заливала арену. В отчаянном рывке медведь кинулся на меня, и мы вошли в невероятный, почти невозможный клинч: я обхватил его за шею и, держась на одной руке, второй раз за разом вбивал лезвия ему в шею. Густая кровь хлестала во все стороны, залила меня полностью. Шерсть стала липкой, и я соскользнул. Медведя уже шатало, он пятился из последних сил, а я рванул к нему и ударил шипом в грудь, туда, где ощущал пульсацию кристалла жизни. Грязная сила ворвалась в моё тело, обжигая болью, пьяня. Я закричал от ярости и странного восторга.

На

трибунах орали, скандировали какие-то слова, медведь обмякал в моих смертельных объятиях. Я понимал, что мне надо отступить, перестать поглощать эту обжигающую силу, но остановиться было просто невозможно.

* * *

Кожа аж скрипела от чистоты. Укутанный в чёрный бархат халата, уже опомнившийся и осознающий все приятные и неприятные последствия случившегося, я вышел из душа.

Шрам поджидал меня на диване. Тринадцатый, сложив руки на груди, стоял у стены.

— Молодец, Глеб, отличный бой! — поздравил Шрам. — Шестьсот тысяч чистыми. Ставку и выигрыш перевели на твой счёт.

— Всё в порядке? — поинтересовался я.

— Ну, если не считать, что кристалл оказался как-то слабоват для восьмирангового медведя, всё просто отлично!

А если бы я не остановил поглощение, вы бы и вовсе без кристалла могли остаться.

— Ты как? Может тебя к целителю? Или выпить, девочки, массаж… У меня тут банька отличная есть, правда я сейчас занят, но скоро освобожусь, — вывалил Шрам кучу предложений.

— Целитель не нужен. Я хотел бы переодеться и посмотреть бои.

— Для комфортного просмотра боёв лучше арендовать ложу, там…

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянуло азиатское лицо:

— Извините, пожалуйста.

Мы все посмотрели на него. Азиат просочился в комнату, продемонстрировав себя во всей красе строгого делового костюма.

— Ты как сюда пробрался? — осведомился Шрам не слишком дружелюбно.

— Извините Шрам-сан, вы выставили целое оцепление, но его преодоление — мой профессиональный секрет. У меня важное послание от моего господина для Глеб-сана, — мужчина слегка поклонился.

— Вот как с ними можно иметь дело? — Шрам демонстративно указал рукой на вежливо улыбающегося азиата. — Пролезают везде, как тараканы.

— Шрам-сан, ещё раз прошу простить мою настойчивость, — посыльный был сама дружелюбность.

Шрам явно собирался ответить что-то ещё, но меня не впечатлила их перепалка, и я спросил:

— Что ты хотел передать?

Посыльный поклонился глубже:

— Глеб-сан, вас приглашает Тошайо-сама, если у вас есть время, пожалуйста, посетите его ложу, — посыльный замер, не разгибая спину, ожидая моего ответа.

Шрам картинно вздохнул:

— Раз уж мы заговорили о ложах: у Тошайо довольно хорошее место. Если понравится вид, могу зарезервировать место рядом.

Я размышлял, что ответить, а посыльный, так и стоял в глубоком поклоне. Наконец, я решил:

— Передай твоему господину, что я скоро буду.

Едва дверь за ним закрылась, Шрам поднялся с дивана и, потянувшись, заметил:

— С ними, конечно, тяжеловато, но слово своё они держат. Ладно, пойду я. Если чего — звони.

* * *

Через двадцать минут я покинул строго охраняемую зону для бойцов и в сопровождении Тринадцатого вышел на галерею зрительской вип-зоны.